Политические сочинения. Том II. Социальная статика - Герберт Спенсер

превзойти современную почту невозможно, то она будет продолжать свое существование на совершенно справедливом основании; потому что почтовая деятельность, как уже сказано было выше, по существу своему не противоречит главному назначению государства.

§ 3. Когда государство принимает на себя так называемые публичные работы – устраивает маяки, гавани и т. д., – то оно вынуждено через это налагать подати для иных целей, чем охранение прав. Следовательно, такой образ действий воспрещается нашим взглядом на государственные обязанности точно так же, как и государственное воспитание или господствующая церковь. Хотя с первого раза кажется, что невозможно обойтись без подобного вмешательства, но на самом деле это вовсе не так. Орудия, которыми удовлетворяются эти менее значительные потребности общества, вовсе не единственные способные для этого орудия. Там, где существует потребность, существует и стимул для ее выполнения, и этот стимул, наверно, приведет к необходимой деятельности. То, что полезно для целого общества, породит в этом случае, как и во всяких других, частный интерес какой-либо части общества, который и заставит удовлетворить общественной потребности. Такого рода частный интерес привел к удовлетворительному состоянию дорог, каналов, железных путей, и нет никакой причины предполагать, что он не окажется столь же действительным по отношению к гаваням, маякам и всем тому подобным сооружениям. Наше заключение можно было бы защищать и тогда, когда бы не существовало классов общества, которые имеют очевидный частный интерес в выполнении этих работ. Но такие классы существуют. Судовладельцы и купцы обладают непосредственным и постоянным побуждением к уменьшению опасностей навигации; они и приняли бы немедленно необходимые охранительные меры, если бы, по обычаю, не привыкли ожидать в этом случае помощи от государства. Очень может быть, что они в этом случае были бы предупреждены соединившимися для этой цели обществами морского страхования, – охранительными учреждениями, также порожденными личным интересом. Заинтересованные тут лица так многочисленны, капиталы, которые могут пострадать, так обширны, что тем или другим путем, но непременно были бы приняты все нужные предосторожности. Предприимчивость, которая могла построить доки Лондона, Ливерпуля и Беркенгида, которая могла огородить Уош[119], перекинуть посредством пара мост через Атлантический океан и проложить электрический телеграф через канал, – та же самая предприимчивость сможет принять меры против опасностей прибрежного плавания; на это можно вполне надеяться.

Часть четвертая

XXX

Общие соображения

§ 1. Социальную философию точно так же, как и политическую экономию, можно разделять на статику и динамику; первая обсуждает условия равновесия в совершенном обществе, вторая – силы, посредством которых общество приближается к совершенству. Первая занимается законами, которыми мы должны руководствовать для достижения совершенного счастья; вторая рассматривает влияния, которые порождают в нас способность следовать этим законам. До сих пор мы занимались преимущественно статикой, касаясь динамики лишь при случае и для разных пояснений. Теперь же мы должны обратить особенное внимание на динамику. Некоторые из явлений прогресса, о которых мы говорили, требуют дальнейших разъяснений, а другие, состоящие в связи с первыми, должны быть исследованы в своем существе. Здесь же нужно изложить и различные общие соображения, о которых неудобно было говорить в предыдущих главах.

§ 2. Прежде всего, мы заметим здесь, что цивилизация непременно должна была идти именно тем путем, каким она шла. Нам нет надобности заниматься вопросами: могло ли сразу установиться совершенное общество, и если могло, то почему не установилось? Почему в течение бесчисленных веков мир был наполнен только одними созданиями низшего разряда? Почему человечество должно было приспособить мир к человеческой жизни, очищая его от этих созданий? Мы будем говорить только о том, что существует; при данных, какие представляет действительность, никакой другой порядок перемен не мог иметь места. Данные эти: дикая, неподчиненная земля, человек как существо, предназначенное распространиться по всей ее поверхности и занять ее, и, наконец, те законы жизни, которые при этом действуют; при этих данных, говорим мы, могло произойти только то, что произошло.

Окончательная цель создания, заключающаяся в порождении наибольших размеров счастья, может быть выполнена лишь при определенных условиях (гл. III, § 2). Каждый член человеческого рода, выполняющий эту задачу, должен обладать способностью наслаждаться наибольшим благополучием во время жизни; все его желания должны быть удовлетворены таким образом, чтобы этим не стеснялась способность других получать точно такое же удовлетворение; мало этого, цель будет достигнута вполне только тогда, когда человек будет чувствовать удовольствие при виде благополучия других. Очевидно, невозможно, чтобы существа, таким образом устроенные, размножались на земле, занятой созданиями низшей породы, т. е., стало быть, такими, которые должны уступить им свое место. По понятию, которое мы себе составили об этих существах, в них невозможно желание истреблять породы, на место которых им придется стать. Они должны питать отвращение к истреблению, потому что способность чувствовать удовольствие при виде наслаждения других должна порождать страдание при виде чужих страданий; отправление симпатии, как способности, приводящей к тому и другому результату, заключается исключительно в воспроизведении ощущений, представляющихся наблюдению: она их воспроизведет во всяком случае, какого бы рода ни были эти ощущения. Существа эти не будут иметь никакого желания разрушать, напротив, разрушение будет доставлять им неприятные ощущения, поэтому вместо того, чтобы подчинить себе землю и расплодиться на ней, они сами должны будут сделаться добычей созданий, существовавших прежде, и в которых страсть к разрушению преобладает. Каким же образом можно избегнуть такого исхода? Очевидно, что первобытный человек должен быть так устроен, чтобы к свойствам, дающим ему возможность выполнить необходимую предварительную работу, присовокуплялись другие, скрытые способности, из которых мог бы развиться совершенный человек, когда условия существования сделают возможным такое развитие. Чтобы приготовить землю для ее будущих обитателей – своих потомков, он должен обладать способностью очищать ее от пород, которые могли бы подвергнуть их жизнь опасности, и тех, которые занимают место, необходимое для человечества. Итак, он должен обладать страстью к убийству, ибо вследствие основного жизненного закона каждый поступок, требующийся от человека, должен удовлетворять какому-либо из его желаний, которое и должно служить для него стимулом («Учение о нравственном чувстве», § 2). Кроме того, он вовсе не должен обладать симпатией или может иметь только зародыш этого чувства, в противном случае первобытный человек будет совершенно не способен для своей разрушительной деятельности. Другими словами, он должен быть дикарем и должен приобретать способность к общественной жизни лишь по мере подчинения себе земли, т. е. по мере накопления условий, делающих общественную жизнь возможной.

Нетрудно доказать фактами ошибку тех, которые полагают, будто вполне цивилизованное общество может состоять из людей, способных вести войну с