Государство и право. Как развивалась наша страна с IX до XX века - Павел Владимирович Крашенинников

Спрашивается, каким образом при таком благолепии Российская империя в 1917 году, по выражению В. В. Розанова, слилась за три дня?

Ответа на этот вопрос нет, точнее, их много, и все они разные.

Многие авторы грешат на Первую мировую войну, поскольку она принесла тяжелые испытания для имперского населения, возникли перебои с продуктами и другими товарами, неудачи на фронтах подорвали веру в царя. Однако, несмотря на все тяготы войны, к началу 1917 года военно-стратегическое положение России благодаря мобилизации тыла улучшилось, и ее поражение далеко не было предопределено.

Кроме того, в других воюющих странах происходили аналогичные процессы: серьезных испытаний не удалось избежать ни одной из стран-участниц, но они не привели к столь же драматичным результатам. При этом во всей Европе произошли системные изменения в социальных, экономических, политических институтах и отношениях, масштабные сдвиги в интеллектуальной и культурной сферах.

С политической карты Европы, кроме Российской, исчезли еще три империи – Германская, Австро-Венгерская и Османская. В них также происходили революционные процессы, но только в России революция произошла именно во время войны, лишив ее лавров и бонусов победителя. Широко известно высказывание У. Черчилля:

«Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань была в виду. Она уже претерпела бурю, когда все обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена»[966].

Однако перед самой войной ничто такого не предвещало. Страна, пережив революционную бурю 1905–1907 годов, вступила в период политической стабильности, характеризовавшийся, помимо прочего, резким спадом стачечной активности рабочих и успокоением деревни. Этого удалось добиться, так сказать, с помощью доброго слова и пистолета, а именно реформами и жестким подавлением волнений.

Как писал уже цитировавшийся нами Ч. Саролеа, «посетив Россию в 1909 г., я ожидал найти повсюду следы страданий после Японской войны и смуты 1905 г. Вместо этого я заметил чудесное восстановление… скачками растущую промышленность, приток капиталов…»

Политические и экономические успехи правительства Столыпина признавали даже будущие вожди мирового пролетариата. В. И. Ленин отмечал, что при успехе Столыпинских реформ революция будет невозможна[967]. С ним соглашался его оппонент Л. Д. Троцкий, который несколько позже констатировал: если бы Столыпинская реформа была завершена, «русский пролетариат ни в каком случае не смог бы прийти к власти в 1917 г.»[968].

В то же время на политической сцене страны появились новые субъекты. Во-первых, законодательная власть в лице Государственной думы и Государственного совета.

Во-вторых, партии, открыто боровшиеся друг с другом, как правой реакционной, просамодержавной (Союз русского народа и др.), так и консервативно-либеральной (Союз 17 октября – октябристы) ориентации, а также либеральная Конституционно-демократическая партия (кадеты). Леворадикальные организации – Партия социалистов-революционеров (эсеры), продолжавшая народнические традиции; большевистское и меньшевистское течения в Российской социал-демократической рабочей партии – в этот период переживали глубокий кризис.

В-третьих, в лице независимых СМИ в Российской империи существовала и так называемая четвертая власть.

Российская государственность явственно эволюционировала в направлении к конституционной монархии и правовому строю. Представительная (прежде всего Государственная дума) и исполнительная (Совет министров, возглавляемый Столыпиным) власти нашли общий язык только после избрания в 1907 году третьего думского созыва, осуществленного в соответствии с новым избирательным законодательством, утвержденным государем в обход Думы и Государственного совета, в нарушение Основных законов империи.

Думское большинство в лице депутатов консервативно-либерального толка (октябристы, умеренно правые и националисты) в целом поддерживало столыпинский курс. Казалось, драматическому противостоянию власти и общества пришел конец.

Важным условием сотрудничества думского большинства с Советом министров была обещанная правительством весьма широкая программа либеральных преобразований, которая в известной степени ущемляла интересы дворянства и потому встретила сопротивление со стороны Совета объединенного дворянства и консервативно настроенного большинства Государственного совета. Еще при Столыпине реформы заметно затормозились, а после его гибели и вовсе остановились. Возглавивший правительство Коковцов об осуществлении преобразовательных планов предшественника и не помышлял.

В результате отношения между правительством и Государственной думой накануне Первой мировой войны заметно ухудшились. Осенью 1912 года прошли выборы в четвертую Государственную думу[969]. По своему составу новая Дума мало отличалась от прежней, но оказалась в целом менее покладистой, нежели ее предшественница.

Внутри Совета министров усиливались противоречия между сторонниками сотрудничества с обществом и Думой и приверженцами жесткого курса. Последним глава Совета министров Коковцов казался чрезмерно либеральным, склонным излишне считаться с Думой. Позиции правых в верхах значительно укрепились после назначения в 1912 году министром внутренних дел Н. А. Маклакова, откровенно демонстрировавшего свои ультрамонархические убеждения и пользовавшегося особыми симпатиями и доверием Николая II. В начале 1914 года Коковцов был отправлен в отставку. Его преемником стал И. Л. Горемыкин – престарелый сановник с говорящей фамилией, придерживавшийся весьма реакционных взглядов.

Наиболее влиятельной фигурой в горемыкинском Совете министров оказался главноуправляющий землеустройством и земледелием А. В. Кривошеин. Он предложил новый курс, который предусматривал улучшение отношений с Думой и внесение существенных корректив в экономическую политику самодержавия.

Однако ни реализации нового курса, ни сотрудничества с Думой не получилось. Благожелательное отношение к законодательному органу, которое первоначально демонстрировалось правительством, скоро сменилось линией на мелочное ущемление думских прерогатив, что создавало основу для новых конфликтов между властью и обществом.

В июне 1914 года в Совете министров по инициативе Николая II обсуждался вопрос о пересмотре Основных законов 1906 года, с тем чтобы превратить Думу, а заодно и Государственный совет в законосовещательные учреждения. Практически все члены Совета, за исключением Н. А. Маклакова, высказались против намерений царя. В результате Николай II уступил, заявив, подводя итог прениям: «Господа, как было, так и будет».

С начала века шла интенсивная подготовка к войне. Причиной тому были: англо-германские противоречия – военно-морское соперничество, борьба за передел сфер влияния на Ближнем и Среднем Востоке, а также в Африке; франко-германский антагонизм – столкновения в Марокко и стремление Франции взять реванш за поражение 1871 года; нежелание России мириться с намерением Австро-Венгрии подчинить себе Сербию и с усилением германского влияния в Османской империи, грозившим планам по установлению российского контроля над проливами Босфор и Дарданеллы, через которые шла значительная часть российского экспорта.

В этих условиях в правящих кругах Российской империи и обществе все заметнее давали себя знать антигерманские и антиавстрийские настроения. В августе 1914 года разгоряченная толпа россиян ворвалась в здание немецкого посольства и разгромила его[970].

Однако наиболее консервативные группировки и партии, отмечавшие родственные узы, связывавшие Российский императорский дом с германскими династиями и сходство политических режимов, существовавших в обоих государствах, были