Государство и право. Как развивалась наша страна с IX до XX века - Павел Владимирович Крашенинников

Один из лидеров консервативного крыла Государственного совета П. Н. Дурново в феврале 1914 года в адресованной Николаю II записке предрекал: «Главная тяжесть войны выпадает на нашу долю. Роль тарана, пробивающего толщу немецкой обороны, достанется нам. Война эта чревата для нас огромными трудностями и не может оказаться триумфальным шествием в Берлин. Неизбежны и военные неудачи – будем надеяться, частичные, – неизбежными окажутся и те или другие недочеты в нашем снабжении… При исключительной нервности нашего общества этим обстоятельствам будет придано преувеличенное значение… Начнется с того, что все неудачи будут приписываться правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная кампания против него. В стране начнутся революционные выступления… Армия, лишившаяся наиболее надежного кадрового состава, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные авторитета в глазах населения оппозиционно-интеллигентские партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет втянута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению»[971].

Что называется, как в воду глядел.

Даже победа в войне, по мнению Дурново, не сулит России благоприятных перспектив, поскольку как промышленно менее развитая она рискует оказаться в полной экономической, а впоследствии и политической зависимости от вчерашних союзников. Таким образом, жизненно важным условием для России было сохранение мира с Германией.

На политическую неблагонадежность призывной армии, а также крестьянского сословия указывал потомок знаменитого аристократического рода Виктор Сергеевич Кочубей[972], делая из этого вывод, что вмешательство России в крупный военный конфликт, в особенности с сильными противниками на Западе – Германией и Австро-Венгрией, будет для нее губительным.

Таким образом, в войну империя входила при наличии раздрая как во властных структурах – между Думой и Советом министров, внутри правительства и даже внутри царской семьи, так и в обществе – между представителями различных политических течений.

Понятно, что внутривластные разборки не могли не привести к нарастанию напряженности в социуме. На рубеже 1910–1911 годов активизировалось рабочее движение. Наблюдая за промышленным подъемом, приводящим к повышению капитализации предприятий, рабочие стали требовать своей доли, усиленно предъявляя к работодателям экономические требования. Их представления о справедливой оплате труда явно не соответствовали реальному положению дел. Иными словами, в рабочей среде усиливался синдром относительной депривации. В неменьшей степени он нарастал в интеллигентской среде и среди крестьян, по-прежнему требовавших черного передела – экспроприации помещичьей земли в их пользу.

Существенное воздействие на развитие внутриполитической ситуации в стране оказал расстрел мирного шествия рабочих Ленских золотых приисков 4 апреля 1912 года, в результате которого 270 человек были убиты, 250 ранены. Широкого размаха достигли выступления, проходившие под политическими лозунгами. Обстановка в стране накалялась. В первой половине 1914 года в забастовках приняли участие 1,5 млн человек. Размах движения был чрезвычайно велик. 28 мая 1914 года началась стачка 500 тысяч рабочих в Баку. Расстрел митинга Путиловских рабочих 3 июля 1914 года вызвал волну забастовок и демонстраций в столице, где в ряде районов впервые после 1905 года начали сооружаться баррикады[973].

Объективные предпосылки антимонархической революции были налицо. Ситуацию в стране резко изменила начавшаяся в июле 1914 года Первая мировая война.

2. Царь и общество на фоне войны. От любви до ненависти

Два противостоявших друг другу военно-политических блока – Тройственный союз (Германия, Австро-Венгрия и Италия) и Антанта (Великобритания, Франция и Россия) – развернули гонку вооружений еще в начале века. Однако если Германия завершила переоснащение своей армии современным вооружением к 1914 году, в России этот процесс был рассчитан до 1917 года. Когда великий князь Сергей Михайлович по возвращении в 1913 году из своей поездки в Австрию доложил правительству о лихорадочной работе на военных заводах центральных держав, министры в ответ только рассмеялись.

Поводом к войне послужило убийство 15 июня 1914 года сербским националистом Г. Принципом наследника австро-венгерского престола Франца-Фердинанда. Впрочем, если бы этого покушения не было, нашелся бы другой повод.

Германия стремилась реализовать свой гандикап в военных приготовлениях, сначала разгромив Францию, пока Российская империя будет медленно осуществлять мобилизацию, а затем и Россию (план Шлиффена). Однако России удалось сосредоточить на своей западной границе необходимые для наступления силы уже на 18-й день мобилизации, и царская армия ударила по Австро-Венгрии и Восточной Пруссии.

Дальнейшие приключения российской армии на фронтах Первой мировой войны были вкратце описаны все тем же Черчиллем: «Самоотверженный порыв русских армий, спасший Париж в 1914 г.; преодоление мучительного бесснарядного отступления; медленное восстановление сил; брусиловские победы; вступление России в кампанию 1917 г. непобедимой, более сильной, чем когда-либо… Держа победу уже в руках, она пала на землю, заживо, как древле Ирод, пожираемая червями»[974].

Исход затяжной войны, особенно такой масштабной, как Первая мировая, определяется не столько на фронтах, сколько в тылу.

И речь здесь не только об обеспечении войск всем необходимым. С этой задачей российское правительство в целом справилось: удалось значительно увеличить производительность казенных военных заводов за счет расширения и модернизации, привлечь широкий круг частных предприятий с помощью военно-промышленных комитетов и заключить соглашения на поставку необходимой продукции союзниками и зарубежными торговыми партнерами.

Не менее важным, если не решающим, оказывается морально-психологическое состояние общества.

Во всех без исключения странах-участницах сразу после объявления войны начался резкий всплеск ура-патриотических настроений. «Все были правы. Никто не хотел признать себя виновным. Нельзя было найти ни одного нормального человека в странах, расположенных между Бискайским заливом и Великим океаном»[975]. Противники войны подверглись репрессиям: во Франции убили Ж. Жореса, в Германии арестовали К. Либкнехта[976].

В России патриотический подъем охватил всю территорию страны и все ее социальные слои, начиная от царствующей династии Романовых и вплоть до крестьян и рабочих.

Российское общество консолидировалось вокруг царя, его якобы исторической миссии, касающейся освобождения братских славянских народов. Никаких стачек и крестьянских волнений. Вместо них – проведение многочисленных патриотических манифестаций, шествий и молебнов с портретами царя, резкий рост спроса на периодические издания, освещавшие ход войны.

Для Николая II это оказалось коварной ловушкой. Он еще больше укрепился в своей вере, что весь народ и армия за него, а против выступает только ничтожная часть населения – либеральная интеллигенция, политиканы и бюрократы-властолюбцы. «…Император Николай Второй это перемирие, предложенное нами, принял за отказ от внутренней борьбы, за доказательство того, что оппозиция признала себя побежденной этим взрывом патриотических чувств русского народа», – говорил впоследствии А. Ф. Керенский[977].

В этой вере Николая полностью поддерживала Александра Фёдоровна. Собственно, они с мужем в