Евреи и социализм - Сергей Кара-Мурза

После выхода в свет первого издания этой книжки мне позвонил литературный критик Л. А. Аннинский и пригласил участвовать в круглом столе, посвященном проблеме взаимоотношения евреев и русских. Такая встреча состоялась в редакции журнала «Родина» 31 января 2002 г. Кроме меня там было семь человек, почти все историки. Все они в главном вопросе занимали сходную позицию. Во всяком случае, не высказывали возражений против главного тезиса, который сводился к тому, что препятствием к диалогу и «примирению» евреев и русских служит якобы изначально присущий России антисемитизм.

Никто из собеседников за тем столом, кроме самого Л. А. Аннинского, моей книжки не читал, но в разных вариациях они удивительным образом отразили в своих высказываниях ее основные положения. Я и сам не подозревал, что в сознании видных еврейских интеллектуалов настолько сильны стереотипы, о которых я писал.

Прежде всего, совершенно нежизненной, стереотипной установкой является настойчивое представление евреев и русских как двух монолитных по своим взглядам и позициям «блоков» (этносов, народов, культур и т. д.). Тем более что речь в разговоре шла о кризисных и даже катастрофических моментах в истории — революциях, перестройке, нынешней реформе. То есть о моментах, когда общество раскалывается, идеологические позиции становятся зыбкими и подвергаются пересмотру. Сегодня, например, главный вопрос, по которому люди в России делятся на «свой-чужой» — это отношение к реформе Гайдара-Чубайса-Грефа, её целям, результатам и символам. В этих условиях само понятие «еврей» приобретает разный смысл в зависимости от того, идет ли речь о Гусинском и Мамуте — или о моём враче из поликлиники.

Даже Р. Рывкина в книге «Евреи в постсоветской России — кто они?», хотя и сама злоупотребляет объединяющим понятием «евреи», все же отмечает это общее состояние: «Сегодня социальный менталитет и поведение разных групп евреев резко различаются. Одни из них не могут оставаться в России и без колебаний эмигрируют; другие, напротив, не могут жить вне России и не намерены покидать её. Одни пошли в бизнес и сегодня являются заметными банкирами, пошли в политику, в прессу, в рекламные и другие агентства, сделали карьеру, стали миллионерами, «новыми русскими». Другие остались на старых местах учителей, врачей, ученых и влачат жалкое существование. Некоторые погрузились в иудаизм».

Очень трудно вести разговор, когда понятия не определяются, а предмет непрерывно меняется. В основном речь, конечно, велась о той еврейской элите, которая присвоила себе право право представлять все еврейство и выражать его установки, но иногда вдруг в качестве довода описывались стычки скромного еврея, обитателя коммунальной квартиры.

Другая, удивительная, на мой взгляд, установка состоит в преувеличенном, гипертрофированном историцизме. Как непререкаемая догма, почти символ веры, повторялось утверждение, будто возникающие в отношениях русских с евреями напряженности («вспышки антисемитизма») имеют всемирно-исторический смысл, что корни их надо искать в глубокой истории. Выходило, будто «преследование НТВ» и изгнание евреев из Англии в 1290 г. — явления одной и той же природы, звенья одной и той же цепочки событий.

Мне это показалось каким-то ненормальным отступлением от здравого смысла — подобно тому, как авторы книги «Русская идея и евреи» отстаивают нелепую мысль, будто нацизм и Холокост чуть ли не буквально предписаны Новым заветом (один из них, «известный еврейский философ и теолог» Э.Факенхайм, даже отметил в примечаниях, что, читая лекции в Израиле, он употребляет понятие «нацистско-христианский»). Я предложил, раз уж речь идет о попытке диалога, не лезть в исторические дебри I или XIII веков, а говорить о конкретных событиях. НТВ — так НТВ. Никто из русских в действительности не увязывает свою антипатию к Гусинскому с делами фарисеев в древнем Иерусалиме или скупостью ростовщиков в средневековой Англии. Если кто-то и привлекает какую-нибудь историческую аналогию, то это обычная и наивная попытка идеологически приукрасить свою вполне современную и конкретно обусловленную позицию. Но нам-то зачем туману напускать, если мы в кои веки собрались поговорить о главном?

Это прагматическое предложение было отвергнуто даже с раздражением. Нет, корень в истории, а суть антисемитизма «инвариантна»! Она, мол, проходит через века, не меняясь. Странно было слышать такое от историков, потому что общепризнанным считался тот факт, что даже в одной культурной среде буквально за несколько лет, в Германии 30х годов, возник антисемитизм нацистов, генетически не связанный с антисемитизмом 20-х годов в Веймарской республике. С этим спорить не стали, но остались при своем мнении. Корень антисемитизма, говорят, в самих евреях — где есть еврей, там возникает и антисемитизм. Евреи, мол, обладают мистическим свойством «виктимности» (жертвенности) — всем, как только их увидят, хочется их ущипнуть и обидеть. Послушал я это, послушал и думаю: куда я попал?