Последний политик. Внутри Белого дома Джо Байдена и борьба за будущее Америки - Franklin Foer

25

.

Горький конец

26 августа

В то утро Джен Псаки отправилась в Ситуационную комнату. Вместе с директором по коммуникациям Белого дома Кейт Бедингфилд она стала там постоянным гостем. Так было эффективнее, чтобы Псаки и Бедингфилд непосредственно сами впитывали информацию, а не ждали, пока Джейк Салливан и его помощники проведут дебрифинг.

Войдя в комнату, она остановилась, чтобы побеседовать с Джоном Финером, заместителем советника по национальной безопасности.

"Пресса начинает понимать, что угроза ИГИЛ-К реальна, - сказала она ему.

Он остановил ее, прежде чем она продолжила. "Кажется, мы получаем сообщения о нападении".

Каждый сотрудник спецслужб, следивший за ситуацией в Афганистане, был одержим возможностью нападения ИГИЛ-Хорасан, или ИГИЛ-К, афганского ответвления группировки "Исламское государство", которое воображало, что создаст новый эмират в Центральной Азии. Когда талибы ворвались в Афганистан, они разблокировали тюрьму на авиабазе Баграм, освободив закоренелых приверженцев ИГИЛ-Х. Это были ветераны "Талибана", которые порвали с группировкой, посчитав, что она стала мягкой и ей на смену должен прийти еще более воинственный исламистский авангард. Разведывательное сообщество разбиралось в ревущей реке безошибочных предупреждений о готовящемся нападении, изысканно детализированных во всем, кроме конкретики планов.

Финер и Псаки опустились на свои места, когда Салливан начал совещание. Наблюдая за происходящим, они заметили на экране генерала Фрэнка Маккензи, который находился в Тампе в штаб-квартире Centcom. Он то принимал записки от помощников, то отключал звук, разговаривая вдали от посторонних глаз.

Когда он снял трубку, то сообщил группе о нападении за периметром аэропорта. К счастью, по его словам, сообщений о жертвах из США не поступало. Но это было лишь туманное последствие взрыва, когда разведданные наиболее неточны. Всем хотелось верить, что США остались невредимы, но у каждого был слишком богатый опыт, чтобы в это поверить. Маккензи то замолкал, то вновь появлялся с новыми данными, подтверждая подозрения присутствующих о гибели американцев.

Байден повесил голову и молча поглощал сообщения. Когда природа катастрофы стала яснее, он призвал своих генералов к возмездию. "У вас есть все необходимые полномочия, - сказал он им.

-

Взрыв прогремел в кабинете Джона Басса, а затем во всем здании воцарилась тишина. Ему было нетрудно представить, что произошло. Несмотря на предупреждения об ИГИЛ-К, он и его коллеги держали ворота аэропорта открытыми для союзника. Британцы проверяли своих эвакуированных в отеле "Барон", расположенном неподалеку. Их группа прошла через контрольно-пропускной пункт талибов, но американским войскам нужно было расчистить путь через толпу у ворот Аббатства. Когда солдаты досматривали группу, надеявшуюся попасть в аэропорт, террорист-смертник привел себя в действие. Тринадцать американцев погибли, как и около двухсот афганцев.

Басс и его военные коллеги провели долгую часть своей карьеры, работая в условиях насилия. Они облачились в броню опыта. И они чувствовали тиранию часов. Траур мог отвлечь от выполнения поставленной задачи. Скоро должны были прибыть афганские сотрудники посольства. Басс подавил свой гнев, засунул печаль глубоко внутрь и сразу же перешел к логистическому вопросу: "Мы больше не можем использовать ворота Эбби, так как же мы собираемся компенсировать их отсутствие?

-

Тела погибших военнослужащих были доставлены на базу ВВС Дувр для проведения ритуала, известного как достойная передача: гробы с флагами спускаются по трапу транспортного самолета, а затем доставляются в морг базы и готовятся к погребению.

Многое, связанное с выводом войск из Афганистана, вышло из-под контроля Джо Байдена. Но скорбь была его специализацией. Все соглашались с тем, что Байден делал это более ловко, чем любой другой государственный чиновник, - он утешал оставшихся в живых. Ирландский журналист Финтан О'Тул назвал его "назначенным скорбящим".

В сопровождении Марка Милли, Тони Блинкена, Ллойда Остина и его жены Джилл Байден прибыл в черной одежде. Они прошли в отдельную комнату, где собрались скорбящие семьи. Еще до того, как Байден начал выражать соболезнования, он понял, что окажется лицом к лицу с необузданным гневом. Один из отцов уже отвернулся от Ллойда Остина и гневно кричал на Милли, который поднял руки в позе капитуляции.

Когда Байден вошел в зал, он пожал руку Марку Шмитцу из Миссури, который потерял своего двадцатилетнего сына Джареда. В своем горе Шмитц не мог решить, хочет ли он сидеть в присутствии президента. Согласно сообщению The Washington Post, накануне вечером он сказал военному офицеру, что не хочет разговаривать с человеком, которого винит в смерти своего сына. Утром он изменил свое мнение.

Шмитц не мог удержаться от злобных взглядов в сторону Байдена. Когда Байден подошел, он протянул фотографию Джареда. "Никогда не забывайте это имя. Не забывайте это лицо. Не забывайте имена остальных двенадцати. И найдите время, чтобы узнать их истории". "

"Я знаю эти истории", - ответил Байден.

После торжественной передачи семьи погрузились в автобус. Сестра одного из погибших крикнула через асфальт в сторону Байдена. "Надеюсь, вы будете гореть в аду. Это был мой брат".

Из всех моментов августа именно этот заставил президента сомневаться в себе. Это был единственный случай, когда он постоянно анализировал свои действия. Он спросил Джен Псаки: "Я сделал что-то не так? Может быть, мне следовало поступить иначе?" Эту мысль он повторял в течение дня.

Когда Байден ушел, Милли увидел боль на лице президента. Он попытался поднять его. "Вы приняли решение, которое должно было быть принято. Война - это жестокое, порочное дело. Мы переходим к следующему шагу".

-

Во второй половине дня Байден вернулся в ситуационную комнату. На него давили с холма и репортеры, требуя перенести крайний срок - 31 августа. Но все в комнате знали оценки разведки относительно ИГИЛ-К. Если США останутся, то рискуют получить еще больше гробов в Дувре.

Пока Байден обсуждал состояние эвакуации, он получил записку, которую передал Милли, который захихикал. Генерал зачитал записку залу: "Если вы хотите успеть на массовый рейс в пять тридцать, вам нужно уходить сейчас". Он повернулся к президенту. "Моя мать всегда говорила, что можно пропустить мессу, если ты делаешь что-то важное. И я бы сказал, что это важно". Он сделал паузу, понимая, что президенту, возможно, нужна передышка после дня и месяца, проведенных в синяках. "Возможно, это также время, когда нам нужны молитвы".

Байден собрался с силами, чтобы уйти. Поднявшись с кресла, он сказал группе: "Я буду молиться за всех вас".

29-30 августа

Уход был, пожалуй, самой опасной частью миссии. Все это время военные планировщики выражали