Невидимый враг (сборник) - Анри Верн

— Мы это знаем, — откликнулся Боб, — но бывает иногда, что стараешься, а все же что-нибудь забываешь…

Говоря так, Моран вынул из кармана носовой платок и как бы случайно выронил несколько долларовых бумажек. Не глядя на деньги, Боб вытер лоб и засунул платок обратно.

Уильямс закрутил головой при виде денег, как собака, пускающая слюну при виде сахарной косточки.

— Я сказать все, — с сожалением произнес он. — Я видел глаза и слышал музыка. Ничего другого…

— Тем хуже, — пожал плечами Боб.

Он сделал вид, что собирается наклониться, чтобы подобрать деньги, но тут негр продолжил:

— Я все сказать, а вот Нед Перкинс не все.

Боб тут же выпрямился, не подбирая банкноты:

— Кто такой Нед Перкинс?

— Он… «бедный белый», имеет маленькую ферму недалеко отсюда… Он знает…

— Мы можем навестить его?

Енох Уильямс, продолжая смотреть на деньги, утвердительно закивал:

— Мы можем навестить его… Енох показать дорогу.

А когда Боб и Билл отвернулись, он быстренько нагнулся, подобрал банкноты и спрятал их в карман. Через десять минут все трое втиснулись в «тандерберд» и покатили в направлении Свеймп-Сити к ферме Неда Перкинса.

Ферма Перкинса располагалась на краю болота. Он содержал десяток коров, примерно столько же поросят, уток, гусей и кур и обрабатывал небольшой участок земли для выращивания риса.

Был Нед Перкинс не слишком богат. Дом того и гляди завалится, а денег от продажи продуктов с фермы как раз хватало, чтобы прокормить его многочисленное семейство. Это действительно был «бедный белый» в буквальном смысле этого слова, и здесь, на юге США, единственным его преимуществом перед неграми был цвет кожи.

Машина остановилась возле изгороди, окружающей ферму. Дверь дома отворилась, и появился человек, одетый в голубые джинсы и куртку, в сопровождении полудюжины ребятишек, старшему из которых было около двенадцати, а младшему — два года.

Самому Перкинсу было около сорока, но длинные усы и морщинистое лицо, выдубленное солнцем, делали его старше. При среднем росте он был довольно мускулист: сказывалась привычка к тяжелой работе. Приказав ребятишкам стоять на месте, он направился к изгороди. Встав возле нее, Перкинс сурово спросил у Уильямса:

— Что случилось, Енох? Зачем ты привел ко мне этих иностранцев?..

Негр стал переминаться с ноги на ногу и наконец проговорил, обращаясь к Бобу и Биллу, а не к хозяину:

— Они хотеть поговорить с вами, господин Перкинс… Они хотят, чтобы вы повторить то, что сказать мне…

На лице фермера появилось жесткое выражение, и он бросил Уильямсу:

— Ты что, не можешь держать язык за зубами, а?.. Я же тебя просил никому не говорить… И нужно же мне было связаться с таким дурнем…

— Я молчал, господин Перкинс, — запротестовал Уильямс. — Я ничего не сказал шерифу…

— А если ты не сказал шерифу, то почему сказал этим незнакомцам?

В глазах негра зажегся хитрый огонек.

— Шериф ничего не дал Еноху, когда спрашивать его. А эти незнакомцы дали доллары. Енох Уильямс, как собака, он хочет сахар, а не палку…

Перкинс улыбнулся, как бы против воли, и, повернувшись к европейцам, объяснил:

— Этот тип, Енох, иногда работает на меня, господа. Ну, и вы знаете, пока руки заняты, мы болтаем. Так время пролетает быстрее. Заодно бывает, что и напридумываешь целую кучу…

— В некоторых случаях не слишком-то осторожно придумывать… такие вещи… тем более…

Улыбка Перкинса погасла.

— Вы, друзья, кажется, угрожаете мне… Кстати, кто вы такие?..

— Меня зовут Боб Моран, — тут же представился француз, — а это мой друг, Билл Баллантайн.

Перкинс пожал плечами.

— В общем-то, — проворчал он, — ваши имена мне знать вовсе ни к чему… Все, что мне нужно, это чтобы вы поскорее отчалили отсюда, а иначе…

Говоря так, Перкинс поднес к груди пару солидных кулаков, которыми наверняка умел неплохо работать.

Но тут Билл рассмеялся и сказал:

— Да успокойтесь вы, господин Перкинс. Для начала напомню, что мы не зашли за вашу ограду и находимся вовсе не на вашей земле, а уж если вы вздумаете напасть на нас, то поверьте, что мы сумеем за себя постоять. И неплохо к тому же…

Фермер рассмотрел широкие плечи гиганта, кулаки с голову младенца и, должно быть, понял, что в борьбе с этой горой мускулов он явно проиграет, поскольку они в разной весовой категории.

— Действительно, чего нам продолжать разговор… Вы хотите меня заставить что-то сказать, а я этого не хочу… На этом и остановимся… А на ваши вопросы я отвечать вовсе не обязан…

До этого момента Моран критическим взглядом рассматривал Перкинса. Этот «бедный белый» явно тоже не спал на золоте, но это еще не свидетельствовало о том, что у него нет чувства гордости. В конце концов Боб решил заговорить со всем возможным тактом.

— Послушайте, Перкинс. Если вы сообщите нам некоторые сведения, которые позволят вывести этого… проклятого дракона из игры, не дав ему творить зло, я уверен, что лорд Фенстон будет вам за это признателен…

У Неда Перкинса вырвался смешок.

— Ишь ты, лорд Фенстон!.. О нем-то и идет речь в моей истории… Меня вовсе не удивляет, если он вдруг стал корить себя, ваш лорд Фенстон…

Моран слегка вздрогнул.

— Что вы хотите сказать этим «вдруг стал корить себя»? Вы действительно говорите о лорде Фенстоне?

— Конечно, о лорде Фенстоне, о ком же еще, о муже этой маленькой Рокуэлл…

Моран и Баллантайн сразу поняли, что Перкинс не испытывает никакой симпатии к Рокуэллам, которые были «большими белыми», то есть людьми богатыми, тогда как он беден.

— Ну и что же это за история? — осведомился Боб.

Перкинс покачал головой.

— О чем тут говорить? Меньше болтаешь — спокойнее спишь…

— Ну что ж, — проворчал Моран, — раз вы отказываетесь довериться нам, я отправляюсь за шерифом. А уж он-то добудет из вас все ваши секреты.

Этот последний аргумент сыграл свою роль, и фермер махнул рукой, как бы говоря: ну ладно!

— Тем хуже, — буркнул он, — вы выиграли. Мне совершенно не хочется общаться с полицией… Я вам все расскажу, но с одним условием: вы не должны ничего говорить ни шерифу, ни Фенстону… Разбирайтесь во всем сами. Нечего кого-либо вмешивать.

Моран ни секунды не колебался. Он согласился с требованием Перкинса, раз не было другой возможности добиться его доверия, чтобы получить информацию.

— Мы даем слово, мой друг и я, — заверил он, — мы не скажем никому ничего из того, что вы расскажете нам, по крайней мере до тех пор, пока это дело не