Путь инквизитора. Том первый, том второй. - Борис Вячеславович Конофальский

— Прапорщик, найдите и отправьте кого-нибудь к полковнику. Хоть Хенрика, например. Пусть полковник снимает лагерь и выводит гарнизон. Я напишу письмо.

— Сейчас? — немного удивился Максимилиан.

«Знали бы вы, прапорщик, во сколько мне обходится ежедневное содержание пяти сотен людей, — не спрашивали бы».

— Немедленно, прапорщик, немедленно, — сказал генерал.

Господа Райхерды слышали его — довольны были, кивали ему, улыбались. Видели его поспешность, принимали ее за жест учтивости, за любезность. А Волков сам считал про себя: «Сказать ему, чтобы торопился. Сейчас отплывет на малой лодке, к ночи уже там будет. Поутру Брюнхвальд начнет лагерь выводить, через три дня все на моем берегу окажутся. У Брюнхвальда там немало провизии, мужикам моим до весны ее хватит. И серебра сэкономлю. Все хорошо выходит».

При этом Волков улыбался и кланялся горцам. Его взгляд случайно встретился со взглядом советника Вальдсдорфа, он был должен советнику еще две тысячи монет, и кавалер едва заметно кивнул: вот теперь вы получите все, что вам причитается, вы заслужили.

Тут ландаман кивнул своему брату Хуго, мол, начинай. Тот встал и заговорил:

— Два дня назад, господин генерал, как раз перед нашим отъездом, стража Рюммикона взяла трех людей, что на нашу землю приплыли, двух мужиков и бабу на сносях. Стали выяснять, кто да что, и поняли, что это мужики от вас беглые. По нашему договору беглых мужиков должно нам возвращать. Мы молодого мужика и бабу вам вернем, но один мужик, про то узнав, прыгнул в реку и уплыл, может, и потоп, пойман он не был.

— Прекрасно, господа, буду вам признателен. Максимилиан, не забудьте сообщить коннетаблю, чтобы розыск прекратил, — ответил Волков, слегка поклонившись. — Сии мерзавцы у меня еще и коня украли, я своим мужикам для пахоты коней раздал, коннетабль говорит, что тем конем они лодочнику за побег заплатили.

— Коня при них, кажется, не было, — отвечал Хуго Райхерд. — Но лодочника мы знаем, он будет примерно наказан.

— Я еще раз выражаю вам свою признательность, господа, — произнес кавалер, поднимая бокал за собеседников.

Все стали выпивать: и горцы, и люди генерала. Дальше переговоры пошли уже исключительно по делам свадьбы. Удивительно, но Бруно, еще недавно волновавшийся, что невеста может быть стара и некрасива, тут покинул суженую и пришел к дяде справиться, как идут дела. Теперь он волновался о том, чтобы свадьба не расстроилась.

— Нет ли у вас и господ Райхердов каких противоречий? — спрашивал он.

— Что, неужели вам понравилась невеста? — с ухмылкой интересовался кавалер.

— Госпожа Урсула очень мила, — говорил молодой человек, заметно краснея.

— Не волнуйтесь, мой друг, — отвечал за Волкова ландаман, — больше никаких противоречий между домом Райхердов и вашим дядюшкой нет, все вопросы улажены.

— Значит, свадьбе быть, — постановил Волков. — Думаю, после уборки, на фестивале, и сыграем свадьбу. Это время вас устроит, господин ландаман?

— Осенние фестивали — как раз время для свадеб. Хорошо сыграть ее тут, в Лейденице. Не будем сорить деньгами, думаю, десяти тысяч окажется довольно. Дом Райхердов готов дать пять тысяч.

— Прекрасно, я тоже дам пять тысяч, — отвечал кавалер, хотя сумма и показалась ему чрезмерной. — От своего дома я предлагаю тогда распорядителя. Есть у меня один честный человек, он имеет торговлю у вас и у меня, он местный, это купец Гевельдас. Кто будет распорядителем от вашего дома?

Райхерды предложили своего и сообщили, что с их стороны будет две сотни гостей. Волкову, куда деваться, пришлось сказать, что и с его стороны придет столько же.

А дальше пошло и самое важное в деле всякого брака: стороны стали обсуждать состояние жениха, приданое невесты, вдовий ценз — то, что получит вдова из имения мужа, если тот скончается, и все прочее, прочее и прочее. За этим увлекательным занятием господа провели весь день до самого вечера и уже в ночи набросали тезисы для брачного договора. Хоть и пил кавалер весь день, но оставался абсолютно трезвым. Очень недешево ему выходила свадьба, очень строг был брачный договор.

⠀⠀

⠀⠀

Глава 47

⠀⠀

Дел теперь было много, к вечеру пригласили бургомистра Лейденица, с ним обсудили число, на которое назначена церемония. Бургомистр выразил свою радость по поводу того, что именно Лейдениц столь знатные дома выбрали для заключения матримониального союза, и со своей стороны заверил ландамана и генерала, что лично станет следить за приготовлениями к свадьбе. Он уверял, что господа не раскаются в выборе места, горожане уж расстараются, чтобы свадьба соответствовала высокому уровню сторон. Особенно горячими стали уверения, когда он узнал о той сумме, что стороны готовы потратить на свадьбу. Правда, бургомистра немного удивил выбор генерала, сообщившего, что со стороны Эшбахта распорядителем на свадьбе будет купец Гевельдас, но удивление свое бургомистр сдержал в рамках вежливости. Гевельдас так Гевельдас, как вам будет угодно, господин Эшбахт.

А уж как была довольна Элеонора Августа этим днем! И еда ей тут по вкусу пришлась, и сама невеста Урсула Анна; оказалось, что много они в этот день говорили, беременной женщине всегда найдется о чем поговорить с женщиной, у которой уже есть дети.

«Ну, слава Богу, сегодня хоть обойдемся без слез».

Кавалер же думал о том, что с утра поедет к рыбачьей деревне, завтра Брюнхвальд начнет выводить гарнизон с другого берега. Надо посмотреть, что у него там в лагере. Сколько фуража, сколько провианта, пороха. Сесть с Брюнхвальдом, Пруффом и Вилли, все посчитать. Рассчитать всех солдат, посчитать содержание офицерам. Заодно встретиться с Мильке и просить его сделать топографию дороги от деревни до Эшбахта. В общем, дел было предостаточно. Но как говорится, человек предполагает…

Утром, радушно попрощавшись с будущими родственниками прямо на пирсах, чета Эшбахтов под причитания взволнованной будущей переправой Элеоноры Августы стала грузиться в баржу и, погрузившись, отплыла в свои пределы. А там Волкова ждал мальчишка из дворовых.

— Господин, вчера вечером прибыл в дом ваш конный. — Мальчишка протянул конверт. — Вот, привез.

Волков не знал ни ленты, ни почерка на конверте. Он взял бумагу.

— Что за человек это привез? — спросил он, кажется, вспоминая красивый почерк.

— Да конный какой-то. Не почтовый, — отвечал мальчишка, пожимая плечами.

Волков развернул бумагу. Нет, почерк все-таки был ему знаком, его сердце застучало, текст генерал смотреть не стал, сразу на подпись глаза опустил. Так и есть: «Ваш друг». И больше ничего. Теперь кавалер знал, кто ему пишет. Это письмо было от канцлера фон Фезенклевера.