Потерявший солнце. Том 1 - FebruaryKr

Госпожа Уна с насмешкой в глазах рассматривала сидящего напротив мужчину. Тот был высок и широк в кости; мощные мышцы, выкованные боями и тяжелым трудом, делали его фигуру поистине пугающей. Лицо с грубыми чертами было не лишено привлекательности, однако привычка неотрывно и тяжело смотреть собеседникам прямо в глаза даже достоинства его внешности превращала в недостатки.

Светлые, почти белые волосы его были убраны в высокий хвост, который вряд ли часто мыли и расчесывали. Голубые глаза с темно-серой каймой вцеплялись в лица людей, как два крюка, губы кривились в холодноватой надменной усмешке.

– Здесь слишком много, – госпожа Уна кивнула на три мешочка с монетами, лежащие перед ней. – Я уже сказала, что не могу приказать ему.

– Не нужно. – Голос мужчины был сорванным, сиплым, но слова он выговаривал так четко, будто разрубал их на отдельные буквы. – На него смотрят. Зачем он тебе?

– Конечно, смотрят, – пожала плечами госпожа Уна, и во взгляде ее промелькнула плохо скрытая жалость. – Зачем он мне – не твоего ума дело, Хальд. Он же из таких, кого приятно ломать, да? Гордый, умный, никогда не гнувший спину перед другими. У нас даже девушек из Лойцзы не было никогда, а тут такой господин с неизвестным прошлым и туманным будущим. У нас много красавиц, но мужчин почти нет. Женщины и не заглядывают, чего им здесь искать. А ведь и для них мы найдем утешение, только вот сначала их заинтересовать надо, чтобы хоть из любопытства вечерами собирались посмотреть.

Хальд сморщился. Сидящую перед ним особу он не любил: слишком примитивны и однобоки были ее суждения, завязанные лишь на деньгах и телесных удовольствиях.

– Ты продаешь то, что не нуждается в продаже, – грубо оборвал он ее речь. – Торгуешь самым дешевым. Возишься в грязи.

Он мог бы сказать много больше. Рассмеяться ей в лицо и рассказать, как сложны иногда бывают чувства и как на самом деле просты люди, которые ощущают их. Объяснить, что чувствует он сам, третий день подряд до рези в глазах вглядываясь в хрупкую, окруженную ореолом безразличия и застарелой боли фигуру. Показать изнутри всю силу своей жажды, дать ощутить тот неугасимый пожар, который иногда просыпается внутри и жадно требует того, кто этот пожар пробудил.

Рассказать, что вовсе не любовь на самом деле самое сильное и самое неугасимое пламя порождает в душе, а ненависть.

Он мог многое сказать, но предпочел молчать. Чаще всего он выбирал молчание, не желая открываться посторонним. Каждый мог стать врагом, и не стоило давать им лишние знания о себе.

Уна смотрела на него, склонив голову к плечу; на лице ее была написана скука.

– Он работает для тебя или должен? Я отдам, – отрывисто проговорил Хальд, искоса глядя на раздувшиеся от монет мешки. – Выкуплю.

– Он же не раб, – хищно усмехнулась Уна. – Да и зачем тебе? Говорят, он был воином, но посмотри на него сейчас… Промороженная трава из-под снега, а не человек. Против наших бойцов он и двух ударов не выстоит. Одна надежда – на лицо да волосы, среди богатых одиноких дам обязательно сыщутся те, кто глаз на него положит.

– Я мало предлагаю, – догадался Хальд и выпрямился. Он мог дать больше, только вот если чужестранец не раб, то какой смысл за него платить? – Если у него долг перед тобой, я уплачу его. Если перед другими – отдам деньги ему.

– Погоди. – Уна постучала пальцами по столу и в задумчивости коснулась монет. Хальд знал, что денег у нее было достаточно, но жадность ее простиралась до вершин самых высоких гор. Эту жадность легко было поймать за хвост.

Однако чужак мог отрабатывать какую-нибудь повинность, а Уна никогда не упускала выгоду: если уж в ее когти попался тот, кто сможет привлечь в весенний дом поток богатых дам, то выпустить свою добычу она не согласится ни за какие деньги. Впрочем, это Хальда не волновало. Если нельзя просто купить, то можно хотя бы избавить от обязательств, а потом забрать силой.

Глава 53

Увеселительное заведение с прекрасным и чуждым для суровых северных воителей названием «Персиковый источник» этой весной переживало небывалый расцвет.

Сначала в город змеей вползли слухи о возвращении коварного и обольстительного чужеземца. Видели его немногие, знали и вовсе единицы, но чем больше недомолвок и домыслов клубилось вокруг мужчины, тем более привлекательной целью он становился. В разное время его считали то совладельцем, то деловым партнером, то любовником, а то и вовсе сыном госпожи Уны, жадно выискивая общность в чертах их лиц. Госпожа Уна едва заметно морщилась, будто от кислого: Ло Чжоу на самом деле был на несколько лет старше нее, но нефритово-белое лицо с идеально вылепленными чертами ни одной морщинкой не выдавало возраста. Летом же посетителей «Источника» и вовсе залихорадило.

На смену недостижимому господину Ло прибыл другой мужчина. Он был не менее прекрасен со своей хрупкой надломленной красотой и трагической глубиной непроницаемо-черных глаз; пряди темных волос обрамляли высокие, резко очерченные скулы, а в жестах чувствовалось безразличие и некая опасная резкость.

Контраст между вызывающим поведением господина Ло и спокойной холодностью нового посетителя заставлял невольно сравнивать обоих мужчин, но победа не досталась никому. Северные жители не чурались плотских удовольствий, но уважали силу духа – ту самую стойкость и верность своим убеждениям, которая заставляла глаза людей гореть ярким и чистым светом. В господине Ло этой самой чистоты и на самом донышке было не найти: он был прекрасен, но выглядел слишком уж изворотливым и податливым.

Новый гость, имени которого никто не знал, казался совсем другим. При взгляде на него людей посещали одни и те же мысли: такого можно сломать, но трудно заставить склониться или подчиниться.

Мужчины никогда не стеснялись интереса к девушкам необычной внешности и с удовольствием обсуждали новых красавиц, которые прибывали в заведение госпожи Уны. Женщины же предпочитали делиться новостями тихо, на ушко. Однако за несколько дней сплетни успели обойти город несколько раз по кругу, обрастая все бо́льшим количеством подробностей.

Несколько вечеров подряд ставший причиной бурных пересудов иноземец появлялся в зале, садился на одно и то же место за дальним столом и думал о своем, рассеянно потягивая вино. На нем был плотный костюм непривычного покроя из темной ткани с серебряным шитьем. Черный