Французская тропа - Вальдемар Лысяк

пор железные и стальные конструкции как-то принимали; когда легендарный Хауссманн рычал на проектирующего новый рынок Бальтара: "…du fer, du fer, rien que de fer!!!", большинство не воспринимало это как зло. Рыночные залы? да пожалуйста, торговля рыбой дворцов не требует. Но когда они увидели проект стального Гулливера, который должен был встать раскорякой над городом, словно над лилипутом, их охватила горячка. Они не выразили согласия на эту агрессию "варварской силы". В прессе развернулась бешеная травля под лозунгом "Долой этот скелет из жести с заклепками!", и вскоре уже неодобрение, как зараза, охватило всю Францию. Среди атакующих находились звезды литературы и искусства. В конце концов, пятьдесят великих, а среди них Шарль Гуно, Александр Дюма-сын, Ги де Мопассан, Леонт де Лиль и широкий круг художников со скульпторами подписали открытое письмо протеста к властям, утверждая, будто бы Башня Эйфеля " изуродует и опозорит город Париж".

Правительство не поддалось и, несмотря на остервенелость общественного мнения, в 1889 году довело проект до конца. Более десятка лет после торжественной инаугурации тысячи французов оскорбляли ее ("Уродина!" – кричал Верлен), издевались и предлагали взорвать ее, тем самым заставляя печалиться влюбленного в свою утопию Эйфеля. Когда кто-то из приятелей встретил Мопассана в ресторане на башне и выразил свое изумление, писатель ответил:

- Это единственное место в Париже, где можно позавтракать, не глядя на нее!

Уезжая в путешествие, он объяснялся:

- Покидаю Париж, поскольку мне эта башня осточертела.

И за это его осыпали аплодисментами.

А теперь? Парижанке обожают свою башню, называя ее "прекраснейшей парижанкой", городской пейзаж был бы без нее как человек без ноги.

Невер это не Париж, а его "бункер" это не Эйфелева башня. Другой масштаб объектов и эмоций. И другие времена, другая ментальность перед лицом атакующего нового. Но проблема, хотя и уменьшенная, такая же. Вскоре последние недоброжелатели "бункера из Невер" замолкнут, потому что поймут. Прав был старичок Альбертранди, называя историю "чемпионкой рассудительности" – Эйфелева башня была прекрасным "примером" на большом уроке.

Мне этот урок был не нужен. Глядя на "бункер из Невер", я не помнил о нем. При прощании у меня было чувство, что я прощаюсь с самым прекрасным бункером на свете.

  

ЧЕЛОВЕК ИЗ ШАМБОРА

"Магический замок (…) Говорят, что его создал чарами какой-то гений с Востока во время одной из 1001 ночей, а потом укрыл в этой стране солнца".

Альфред де Виньи о Шамборе в романе "Сен-Марс"

Великие реки – жилы Земли, прекрасные, как голубоглазые дороги греха, пробуждающие такую же грусть, обрастают литературными легендами, которые не способна уничтожить даже та самая "всепожирающая свинья", которую зовут временем. Тихий Дон (ave, Шолохов!), черная Миссисипи (ave, Твен!), голубой Дунай (ave, Штраусс!), дарящий жизнь Нил (ave, безымянный жрец из Нилополиса!).

И Луара. Луара – это аорта Франции.

И вообще, Луару не следовало бы считать рекой – но прекрасной аллеей, обстроенной замечательной архитектурой, или же галереей, обе стены которой заполнены замечательными произведениями искусства. По обоим берегам, над самой водой или чуточку в глубину суши, такое множество средневековых и ренессансных замков, что вся долина Луары, от Невер до побережья Атлантики, кажется покрытой лесом каменных резиденций, придающим ей неслыханное географическое единство. Пейзажное чудо природы и архитектуры, крупнейший в мире музей на открытом воздухе – “les chateaux de la Loire”.

Одним из интереснейших является Шамбор, первоначально – база для охот Франциска I в лесах Солонь. Царственный покровитель Ренессанса, который в Блуа продолжал достаивать чужой дом, пожелал иметь собственный и только собственный дворец. Было выбрано место неподалеку от Блуа, на берегу речки Солоньот; Доминик Кортона изготовил деревянную модель, и в 1519 году Жак Сордо вместе с Дени и Пьером Тринко начали работу. Они пережили самого Франциска и продолжались еще при Генрихе II, но принципиальные элементы здания были готовы уже в 1533 году. На фундаментах средневековой крепости родился жилой шедевр раннего возрождения, с типичными для флорентийского ренессанса симметрией и богатством. Сегодня еще поговаривают, хотя на это нет никаких доказательств, будто бы к предприятию приложил стареющий в гостях у Франциска Леонардо да Винчи. Возможно…

Окруженный когда-то рвом укрепленный контур Шамбор представляет собой прямоугольник с круглыми башнями в углах, из которых две так никогда и не были возведены выше уровня террасы куртины. Ядром является монументальный, четырехбашенный "донжон" (в кавычках, поскольку это дворец). На каждом из трех этажей четыре громадных зала образуют крест. Их соединяет гигантская, богатая лестничная клетка, увенчанная маяком высотой в 32 метра. Не буду нудить тебя, Читатель, другими размерами и описаниями, просто погляди на фотографии. Вся эта архитектура является классическим, редким примером "невысказанного пространства", о которой Ле Корбюзье говорил так: "Когда творение достигает такого апогея, в котором пропорции, исполнение, все является самим совершенством, его элементы начинают лучиться – и это излучение чувствуется физически. Оно означает, что мы имеем дело с "невысказанным пространством", в котором размеры уже не играют роли – важно только совершенство".

Шамбор занимает почетное место среди всех замков долины Луары, и все они должны благодарить его за свой собственный нынешний успех. В первой половине нашего века все они были еще печальными, бедными и заброшенными. Располагались они вдали от крупных путей сообщения, и лишь немногочисленные туристы, которые по причине недостатка средств на Ривьеру направлялись к менее привлекательным пляжам Бретани, временами попадали в какой-нибудь из них. Ничего удивительного, что денег не хватало даже для текущего ремонта. В начале пятидесятых годов в Шамбор рискнули поставить еще очень примитивный спектакль "son et lumière"[9]. То, что наступило потом, превзошло самые смелые ожидания. Слава о сказочном театре воображения, подкрепленная миллионами транспарантов, плакатов и проспектов с агрессивным слоганом "Не знаешь Франции, если не видел освещенных замков Луары!", вызвала то, что в долину начали валить толпы туристов со всего мира. Гигантская машина молниеносно набрала обороты, осовремениваемая изысканными техническими эффектами: цветовыми и акустическими (стереофония). Сдувалась пыль с древних легенд, фигур осужденных, духов и "белых дам", а поскольку – как правильно говорят в Блуа – "все привидения любят ночь", все они оказались превосходными актерами. Множились зрелища, росли доходы, реставрированные здания обретали первоначальный блеск. Сейчас это уже величественный промысел, а замки Луары все называют не иначе как "les chateaux de lumière"