Счастливая звезда полковника Кладо - Ростислав Феодосьевич Самбук

— Мы будем иметь честь сотрудничать с вами, — ответил Кан, — но, чтобы гарантировать своевременный ввод объектов в эксплуатацию, мы должны знать примерный объем работ.

— Двадцать бараков летнего типа, — буркнул Беккенбауэр.

— И на какой срок вы рассчитываете?

— Через два месяца должны быть готовы.

— Времени, конечно, мало. — Кан на секунду задумался. — Но, думаю, мы успеем.

— Мне не нужны ваши гадания. Да или нет?

Кан поморщился.

— Через четыре дня вернется мой помощник месье Дюбуэль. Он съездит на место, и тогда мы определимся с окончательным сроком. Возможно, мы сумеем сократить его.

— А где сейчас Дюбуэль? — вырвалось у Беккенбауэра.

— Видите ли, наша фирма ведет строительство в разных районах Франции, а также в Бельгии и на Балканах. Мосье Дюбуэлю часто приходится выезжать в разные места…

— Да-да, конечно, — отступил Беккенбауэр. — Мы позвоним вам в пятницу.

Кан повел их к выходу, но Крейцберг задержался в приемной.

— Простите, не желает ли прелестная мадмуазель сегодня поужинать со мной? — спросил он Жервезу.

— Нет.

— А завтра?

— Я вообще не ужинаю с малознакомыми мужчинами.

— Ого, да ты — недотрога!

«Странные эти боши, — подумала Жервеза, — считают, что с каждой француженкой можно говорить в таком тоне...»

— Я бы попросила мосье подбирать слова, — ответила она с достоинством.

Крейцберг с яростью взглянул на нее. Чертова парижская девка, научись отвечать немецкому офицеру! Но сдержался и заставил себя улыбнуться.

— Ничего, детка, может ты еще передумаешь…

Полковник Копф отвез их в отель.

— Ну, что скажете? — спросил Беккенбауэр Крейцберга, когда они остались наедине.

Гауптштурмфюрер лишь пожал плечами.

— Ночью проведите там обыск, — приказал штандартенфюрер. — И поинтересуйтесь, где сейчас этот Дюбуэль…

Через полчаса Крейцберг позвонил в «Поло» и попросила помощника Кана. Услышав голос Жервезы, он вздохнул: красивая девушка, но тут же возмутился услышав, что того нет на месте.

— Но он назначил мне встречу на сегодня! Куда он уехал?

— Мосье Дюбуэль в Марселе и вернется через четыре дня.

Крейцберг положил трубку. Марсель... Что делать представителю фирмы в зоне Виши? Подозрительно все это, и штандартенфюрер прав: негласный обыск в «Поло» явно не повредит…

Утром Анри Кан выдвинул ящик стола, взял папку с бумагами и сразу положил ее обратно.

«Неужели? — подумал он. — Тогда это конец!» Он всегда клал папку с левой стороны ящика, а теперь она лежала чуть ли не посередине. Вчера он ушел из фирмы вместе с Жервезой. Может, уборщица переложила? Но она приходит через день и была вчера утром…

Кан вышел в приемную.

— Мадемуазель Пейрот, — спросил он. — Вы не заходили сегодня в мой кабинет?

— Нет.

— Я прошу вас вспомнить, это очень важно.

— Что вы, мосье Кан? Я никогда не позволяю себе такого. Только когда работает Мари, но она была вчера... Что-то случилось?

— Нет... Просто мне показалось... Взгляните, никто не копался в ваших бумагах?

Жервеза выдвинула ящик.

— Вроде нет... Да и кому это нужно?

— Что ж, возможно я ошибся. — Кан плотно прикрыл дверь и, сев на место, задумался. Он точно знал: папка лежала слева.

Кажется, в помещении фирмы ничего нет. Тут все в порядке, гестапо ушло ни с чем. Но ведь не чисто сработали — наследили, а значит у него, наверно, еще остался шанс.

Кан осторожно выглянул из-за шторы. Сто раз виденная улица предстала перед ним и выглядела вроде бы безобидно. Хотя…

Вот оно… В бистро напротив сидел тип в сером пальто. Заняв удобную позицию у окна, он читал газету.

Кан медленно оделся.

— Я сейчас приду, — предупредил он секретаршу. — Если будут звонить, пусть наберут минут через двадцать.

Он пересек улицу, миновал бистро и, повернув за угол, резко скосил глаза — тип в сером пальто шел за ним…

Кан купил сигареты и вернулся в контору. Его преследователь вновь занял место в бистро. Анри дождался, когда к нему подошел гарсон, и, когда тот отвернулся от окна, быстро поменял горшки на подоконнике — вместо бегонии поставил азалию. Он сделал, то, что должен был сделать — подал Жану знак об опасности. Теперь следовало подумать о себе.

Они условились с Дюбуэлем держать в помещении фирмы только деловые бумаги и хорошо, что не нарушали этот принцип. Вряд ли переписка фирмы «Поло» заинтересует гестапо.

— Я должен уехать в Гавр на пару дней, — предупредил он Жервезу. — Надо подобрать место для строительства бараков.

Это звучало правдоподобно, но могло удовлетворить гестапо лишь в том случае, если ему удастся обмануть шпика. Кан шел медленно, не оглядываясь, и тот слегка расслабился. Анри воспользовался этим. Свернув за угол, он ускорил шаги и сразу свернул еще раз, во двор, куда выходила дверь ресторана «Павлин». По узкому коридору он добрался до туалета, откуда вела лестница в вестибюль, выходивший на другую улицу к трамвайной остановке. Дождавшись трамвая, Кан вскочил на ходу.

Он использовал этот трюк не в первый раз, скрываясь от шпионов, которыми Париж изобиловал. Агенты часто цеплялись к случайным прохожим, надеясь разнюхать что-то, и бывали случаи, когда они обнаруживали в итоге явки участников Сопротивления...

Выйдя через несколько остановок из трамвая, Кан свернул во двор и, разорвав на мелкие части документы, выбросил их в ящик для мусора. Все! Анри Кан, проживший в Париже без малого десять лет, бесследно исчез! Теперь ему предстояло добраться до явки, где хранились резервные документы и где он станет мелким служащим Пьером Дефоржем, которому тоже неизвестно сколько жить…

Шпик, потеряв Кана, забеспокоился и позвонил Крейцбергу.

— Вы — типичный болван! — выругался гауптштурмфюрер, однако спокойно. Он был уверен, что Кан просто не заметил шпика и избежал преследования случайно. — Подождите, он скоро вернется.

Но директор фирмы не вернулся. Вечером Крейцберг вынужден был доложить об этом Беккенбауэру.

— Вы знаете, чем вам это грозит, гауптштурмфюрер? — спросил тот мрачно.

— Но ведь Кан мог отлучиться по делам…

— Мне только что доложили: Дюбуэль получил швейцарскую визу.

— Не может быть?! — сразу понял суть сказанного Крейцберг. — Это же в корне меняет дело!

— Надо обложить эту берлогу так, чтобы мышь не проскочила. Смените ту свинью,