Из Парижа в Бразилию по суше - Луи Буссенар

Жак, растерявшись от столь внезапной лирической исповеди, не решался вставить хоть слово.

– Взгляни на карту, окинь ее взором – оба полушария: ведь мы с тобой отправились в кругосветное путешествие.

– В кругосветное? – испуганно воскликнул Жак. – И не думай об этом: ведь часть такого пути проходит по воде!

– Позднее мы это обсудим. Скажу только, что я твердо намерен выполнить намеченную программу – добраться до Бразилии по суше!

– Через Петербург?

– Да.

– Странный маршрут!

– У него есть одно преимущество, очень важное для тебя, – полное отсутствие килевой и бортовой качки. Мы увидим Петербург, Москву, Казань, Екатеринбург, Тюмень, Колывань, Томск, Красноярск, Иркутск…

– Ничего себе путешествие! Через всю Сибирь!

– От Тюмени до Байкала и от Байкала до крайней северо-восточной точки Азии – на санях.

– Я не имею ничего против саней и не боюсь мороза, но…

– От Иркутска мы пройдем берегом Байкала и спустимся по Лене до Якутска.

– По реке? Ни за что! Никакой воды, ты же обещал! С ужасом вспоминаю прогулку по Сене.

– Лена к тому времени покроется таким толстым слоем льда, что станет надежнее любой мощеной дороги.

– Тогда другое дело.

– От Якутска мы будем двигаться все время на северо-восток. Пересечем невысокий Верхоянский хребет, подойдем к реке Колыме и будем следовать вниз по течению до места ее впадения в океан. В Нижнеколымске, где кончаются многие дороги, которыми идут каторжники, мы пополним продовольственные запасы. Но это уже за Полярным кругом, у шестьдесят восьмого градуса северной широты.

– Бр-р! Давай дальше…

– Ты уже входишь во вкус?

– Один вопрос: а как обстоят там дела с лошадьми для саней и постоялыми дворами?

– Не волнуйся: у нас будет все – не только лошади, но и олени и собаки! Насчет же постоялых дворов ничего не скажу, ибо и сам толком не знаю. На Чукотке мы доберемся до Восточного мыса^[17], крайней точки Азии, отделенной от Америки Беринговым проливом. И незаметно перейдем в другое полушарие.

– Так же незаметно, как пересекли здесь границы?

– Ширина пролива – каких-то пятьдесят километров, или двенадцать с половиной лье.

– Вот тут ты и попался: суда по условиям нашего договора исключены, друг мой… Ни пятьдесят километров, ни пять, ни даже пятьдесят сантиметров. Это мое последнее слово!

– Но Берингов пролив будет покрыт льдом, как и реки Лена, Колыма, да и весь тот край, и ты даже не почувствуешь, что под тобой океан. Не успеешь и охнуть, как окажешься уже на Американском континенте – у мыса Принца Уэльского, в краю, где живут эскимосы. Эта территория – бывшая Русская Америка – принадлежит сейчас Штатам и известна как Аляска^[18]. Оставив позади Аляскинский хребет и добравшись, не без трудностей, до Скалистых гор, мы возьмем курс на юго-запад. Продуктами же будем запасаться на станциях.

– Что ты называешь станциями?

– Базы, принадлежащие или правительству Соединенных Штатов, или «Компании Гудзонова залива»… А потом попадем мы в Британскую Колумбию^[19] – область вполне цивилизованную.

– Наконец-то!

– Рад, что ты уже свыкаешься с мыслью о путешествии. Из штата Вашингтон мы едем по железной дороге, которая, начинаясь в Такоме, южнее сорок девятой параллели, недалеко от острова Адмиралти, проходит по штатам Вашингтон и Орегона до самого Канонвиля, приблизительно у сорок третьего градуса северной широты. Четыреста сорок пять километров в поезде – право же, не так уж плохо! На сорок второй параллели – граница Калифорнии. Возможно, к нашему приезду уже закончат прокладку железнодорожного пути, и тогда мы сможем пересечь по нему Калифорнию с севера на юг, что займет у нас совсем немного времени, если, конечно, ты не захочешь где-нибудь остановиться.

– Там видно будет.

– Города Сакраменто и Стоктон вполне заслуживают того, чтобы провести в них несколько дней. А оттуда – снова железная дорога. Вперед, вперед! И да здравствует Америка! Время – деньги! Не успеем оглянуться, как мы уже в штате Аризона, граничащем с Мексикой.

– Ура! Но дай передохнуть. А то голова закружилась от столь резких переходов от мороза к жаре и обратно.

– Нет, немедленно на лошадей! Аризона, Эрмосильо, Гуаймас, Кульякан, Сан-Луис, Потоси! По тропам, которые зовутся в Мексике дорогами, а потом еще небольшую часть пути по железной дороге, чтобы не отвыкать от цивилизации. Проезжаем Гватемалу, Сальвадор, Никарагуа, Коста-Рику, Панамский перешеек и прибываем в Федеративную Республику Колумбию. Привет тебе, Южная Америка! Взгляни на эти просторы, расчерченные широкими, огромными по протяженности реками. Самая крупная из них – Амазонка. Это и есть земля твоя обетованная – богатый край фазенд, где живут дядюшки-миллионеры. Правда, прежде чем добраться туда, придется пересечь четыре страны – Колумбию, Эквадор, Перу, Боливию. К сожалению, там нет, а если и есть, то крайне мало, железнодорожных линий. Эх, если бы ты не страдал водофобией, мы выбрали бы одну из этих рек и добрались по ней прямо к цели!

– Ни слова о плавании – даже в бассейне Люксембургского сада! Или же доставь меня назад на улицу Дюрантен!

– Есть – ни слова!.. Но вот наконец мы прибываем на фазенду Жаккари-Мирим, раскинувшуюся по берегам одноименной речушки, впадающей в один из притоков реки Параны. Ну как? Сдержал я свое обещание? Попали мы в Бразилию по суше?

В Петербург Жак прибыл с намерением ничем не интересоваться, не смотреть ни на что, ничего не делать. Он демонстративно закрывал глаза на все, что могло показаться новым, необычным. И говорил Жюльену, упрекавшему его за апатию:

– Я ведь – лишь человек-посылка, которую ты везешь по суше вокруг света.

– Неужели ты совершенно равнодушен к той новой цивилизации, которая предстает перед нами в облике Петербурга?

– Да, совершенно. Это такой же город, как и другие: красивые дома, нарядная публика, много военных… Единственное, пожалуй, его отличие – церковные купола, позолоченные, как у нас усыпальница Наполеона, да бородатые кучеры. Я зайду с тобой в посольство, пройдусь по магазинам, а вечером сходим в театр. Но большего не жди. И вообще, предоставь меня самому себе.

– Ничего, пройдет немного времени, и ты станешь отличным попутчиком!