КВТИУ. Театральное училище с танковым уклоном - Игорь Егорович Коваленко

Все шло согласно обычному плану, как вдруг в один из дней на построении нам объявили, что мы на месяц выезжаем в Гореничи для участия в съемках фильма «Шальная пуля». Вот это номер. Мы ржали и готовились стать звездами советского, а, может быть, и международного уровня. Кто его знает, вдруг премия «Оскар» выпадет. Фильм снимали совместно две киностудии: студия Довженко и «Грузия-фильм». Действие происходило в период Первой Мировой и Гражданской войны, зимой. Как раз у нас был месяц февраль, по-украински «лютый». Месяц действительно выдался на редкость морозный и ветреный. Главный герой фильма – Киквидзе Василий, Васо, грузинский участник Первой Мировой и красный командир в Гражданскую войну. Нас переодели в форму белогвардейских солдат, некоторым наклеили бороды и усы. В этом смысле мне повезло: борода и грела, и давала защиту от ветра. Холод был жуткий. Повезло и Филипченко: он с бородой стал похож на небритого ковбоя с длинной шеей. Почему с длинной шеей? Потому что, когда холодно, обычные курсанты принимают позу пингвина: плечи отводятся назад, а руки плотно прилегают к бокам, шея втягивается в грудную клетку. А Филипченко мужественно переносил все тяготы и лишения воинской службы, наоборот вытягивая шею, показывая, что холод наследникам Суворова нипочем.

Ежедневные съемки на полигоне, продуваемом всеми февральскими метелями, заставили нас проявлять изобретательность и смекалку. Артисты кино грелись в перерывах в теплушках, где были печи-буржуйки, а мы разводили костры из подручных материалов. Греясь возле костра, ноги в сапогах не отогревались, поэтому сапоги все ближе и ближе подвигались к заветному источнику тепла. Приятное тепло наконец дошло до пальцев ног, даже стопы отогрелись. Но тут вдруг замечаю, что носки сапог почему-то загнулись вверх, как у Хоттабыча. Деформация оказалась необратимой, и в таких чувяках на восточный манер мне пришлось ходить до конца съемок, так как завхоз курса прапорщик Лисаченко появился только к марту в нашем расположении. Ну делать нечего, в армии приходится адаптироваться к любым условиям быта и службы.

А тем временем мы снимались в батальных сценах. Нам раздали мосинские винтовки с трехгранными штыками и холостые патроны. Но надо знать курсантов: тут же ,то там, то здесь раздавались выстрелы для апробации нового вооружения. Мы вступали в рукопашные схватки с противником, а противником для нас были курсанты общевойскового училища, которые изображали Красную Армию. Мы сами хоть и всей душой за марксистско-ленинскую теорию, но, согласно сюжету, с криком: «Бей краснопузых!» – бросались в рукопашную. Мне как спортсмену-борцу повезло попасть на крупный план такой схватки, где, выбив из рук оружие, я провожу амплитудный эффектный бросок за одну руку. Называется «кочерга». Нас взрывали, нас задымляли, одним словом, настоящая война. Никто не забудет, как грузинский режиссер с характерным акцентом командовал протяжно: «Гиви! Давай дыми!» Надо отметить, что ощущение боя было абсолютно реальным, особенно когда начался артобстрел по нашим позициям. Взрывались заряды на брустверах и возле наших окопов. Помню, как мое тело подбрасывало вверх в окопе от взрывов, причем подбрасывало довольно высоко. Было реальное опасение, что меня выбросит из окопа. Да и был он неглубокий. Поэтому при очередных взрывах очень приличной мощности пальцы рефлекторно вонзались в землю, чтобы не вылететь на бруствер, где тоже был заложен заряд. Грузинский пиротехник отрывался по полной программе, огня не жалел. И вот в один из дней съемки массовой сцены боя произошло следующее.

Мы традиционно в роли белогвардейцев, стройными рядами цепью с винтовками наперевес, изображаем психическую атаку под барабанную дробь на позиции Красной Армии. Артиллерия бьет по нашим подразделениям, взрывы то там, то здесь, между шеренгами. Естественно, заряды заложены пиротехником заранее и помечены маленькими красными флажками, чтобы туда ни в коем случае не наступить. Об этом перед съемкой проводился специальный инструктаж. И вот мы с отрешенными минами идем в наступление, психологически подавляя красноармейцев своей уверенной безразличностью к смерти. Справа от меня Юра Тихонычев, приятель из моего взвода.

Вдруг… меня что-то подбросило вверх, ощущение было такое, что отрыв стоп от земли был на полтора-два метра. И так же плашмя, как лягушка, я всем телом шлепнулся об землю. Естественно, легкая контузия, но сознание работает, понимаю – что-то неладное с правой стороной лица. Правый глаз не видит, трогаю его рукой – никаких ощущений, как по бетонной стене. Трогаю лицо – не чувствую, как будто его нет. Первая мысль, что полголовы оторвало, а это не входило в мои планы. Помню, как подбежали люди, под руки помогли встать, дальше как в тумане. А вот Юре Тихонычеву повезло еще меньше. Я оказался левее эпицентра взрыва, а он именно в центре. Очевидно, впереди идущая шеренга сбила установленный красный флажок. Как рассказывали идущие в шеренге позади нас, меня отбросило вверх и влево взрывом, а Юру, как бревно, перевернувшееся ногами вверх, головой вниз. При этом,полы его шинели порвало на три части, до воротника. И перелом голени. Сапог пришлось разрезать, так как голень отекла настолько, что сапог снять было невозможно. Тихонычев попал в санчасть уже до конца съемок, травма серьезная. А мне отлепили всю глину от лица, которая въелась в кожу. Хорошо, что камней не было, иначе бы разнесло в мясо пол-лица. Глаз отыскали, промыли в течение трех дней, и снова в строй.

Еще повезло мне изобразить эпизодическую роль немецкого сержанта, командира пулеметного расчета при съемках периода Первой Мировой войны. Это уже благодаря знанию и фонетическим навыкам в немецком языке, которым я занимался на спецкурсах при МИДе до поступления в училище. Эпизод был такой: Киквидзе скачет, притворившись убитым, ноги в стременах, тело опрокинуто назад. Скачет мимо пулеметного расчета сидящего в окопе, который вел по нему огонь. Немецкий сержант встает, показывает пальцем на мертвого кавалериста и, смеясь, отпускает шуточки на немецком языке, в переводе: «Ну что, доскакался, допрыгался, больше не поднимешься». И тут Киквидзе бросает гранату прямо в это пулеметное гнездо… Еще раз пришлось пережить покушение на свое здоровье. Но тут уже все было предусмотрено и безопасно. Вскинув руки, с натуральными гримасами немецкие, тогда еще не фашистские, “партнеры попадали”. Мы уже так втянулись в процесс съемок, что выходить из той сказки и не хотелось, невзирая на собачий февральский мороз и ветрище. Были моменты, когда в разгар съемок на полигоне вдруг выскакивали танки Т-80, попадая в кадр. Это проводились плановые занятия с другими курсами. Ничего не поделаешь, приходилось снимать новые дубли, потому что танки третьего поколения