КВТИУ. Театральное училище с танковым уклоном - Игорь Егорович Коваленко

именуемая в курсантском табеле о рангах «Без вины виноватый», и в летний отпуск мы должны уже убывать второкурсниками с курсовкой знака равенства, с двумя полосками, а это переход на следующую ступень, называемую «Приказано выжить».

Летняя пора – самая прекрасная. Солнце по утрам, щебет птиц, зеленая листва любимого Киева. Особенно это было приятно за воротами училища, когда выходил на тренировки по борьбе. Иногда тренировки по борьбе проводились на стадионе «Спартак». «Сегодня идем на Спартак» – было кодовым словом для сборников по борьбе, означавшим «действуем по личному плану, отдыхаем: баня, кино, подруги и т.д.» В один из таких дней ко мне обратился мой товарищ, курсант из нашего второго взвода по фамилии Ермак. На днях у него должен быть день рождения, и он попросил купить сухонького винца, чтобы вечерком после ужина отметить это событие. Возвращаясь из города в училище с чемоданчиком-дипломат, я прошел через КПП на территорию училища. На территории училища у нас был свой внутренний патруль, поэтому, чтобы не нарваться на него, принял решение пройти, что называется, огородами, через полосу препятствий, а она была на противоположной стороне от центральной дороги, ведущей на плац и к казарме. Едва вечерело. Я бодрой походкой, радуясь мудро принятому решению, сокращал расстояние до казармы. Каково же было мое недоумение и разочарование, когда на середине полосы препятствий, вдруг выросла фигура офицера, начальника патруля, и двух патрульных курсантов с красными повязками на рукаве с надписью «Патруль».

– Стойте, товарищ курсант! – строго сказал офицер. – Что у вас в дипломате?

– Журналы, – не сомневаясь, ответил я.

– Откройте!

Лицо мое бросило в жар от прилива крови. Мне показалось, что это сон, и сейчас все это видение исчезнет, на хрен, без следа. Однако, исчезать ничего не собиралось. Как я жалел в том момент, что я не Хоттабыч и не волшебник. Мне хотелось подняться на ковре-самолете и показать им фигу, пролетая над их головами и исчезая в облаках. Но суровая действительность продолжала давить на виски. Я открыл дипломат, так как вступать в рукопашную схватку и дальше бежать по территории училища не имело смысла, это только осложнило бы финал. В дипломате стройным рядом лежали четыре бутылочки по 0,7 литра сухого белого вина «Виорика» и один журнал. Все честно, – журнал на месте. На предложение забрать трофеи себе и отпустить случайно попавшегося курсанта начальник патруля отреагировал резко отрицательно. Вот она, неподкупная фемида, принципиальность и самодисциплина, достойная уважения. Пришлось топать под конвоем патруля к дежурному по училищу. Все вещдоки были изъяты, и закрутился разбор полета. Да, это был нешуточный залет. Но больше всех ликовал Томашевский, ему страх как нравились такие приключения. С каким же удовольствием потирая руки, он собственноручно машинкой под ноль состригал мою тогда роскошную по курсантским меркам прическу. Рука у него оказалась тяжелая. Не исключаю, что благодаря именно ему, после тридцати лет я начал стремительно терять густоту шевелюры.

На курсе, в нашей роте, Томашевский ввел такую санкцию для всех залетчиков – подстригать наголо помимо основного наказания. По большому счету, это противоречило уставу, но залетчики, дабы не осложнять свою судьбу, покорно склоняли голову под рукой иезуита.

Естественно, мне прикрыли все увольнения, отхватил по максимуму пять нарядов от начальника курса Бельды, который с утомленным видом, смакуя острые словечки, перед курсом давал наставления остальным на моем примере. Теперь все внимание было сконцентрировано на мне, пока не случился залет со следующим курсантом. Через неделю перед строем уже стоял другой курсант по фамилии Кулеша.

– Я же предупреждал, – цедил сквозь зубы неторопливо и негромко Скоропис, – не пить в увольнении. Ты что за шмурдяк пил?

– Да пиво пил, – с легким украинским акцентом плаксиво ответил виновник торжества.

– А зачем же ты, стервец, его пил?

– Да вобла была, – еще более виновато и плаксиво ответил Кулеша под общий ржач.

Так жили, учились и служили от одного залета до следующего. Поэтому последний залетчик с нетерпением ждал облегчения участи, когда появлялся следующий, свеженький.

Но вот экзамены сданы, позади общеобразовательные предметы, высшая математика, физика, химия, начертательная геометрия, история КПСС… Испытывая полет души, мы отдирали минуса от мундиров и шинелей, гордо пришивая знак равенства – две полоски второкурсника, и недобро улыбаясь, рассуждали о судьбе тех, кому только предстояло поступать на первый курс. Мы-то прошли это испытание. Но не все смогли его выдержать, несколько человек из нашей роты все же покинули училище по разным причинам.

Глава 3

Приказано выжить

Часть 1

Ничто так быстро не заканчивается, как первый летний курсантский отпуск. Самый плодовитый во всех смыслах месяц август когда-то должен был закончиться. Тридцать суток отпуска исчерпаны, пора надевать форму и впрягаться на следующий круг.

У курсантов КВТИУ была Мекка летнего отпуска – это пансионат «Гренада» в Лазаревском, под Сочи. И по прибытии в училище все шумно обсуждали истории и хохмы, которые произошли с ними в отпуске. Были и такие, которые провели отпуск в родных пенатах, в деревне, вдали от экстремального образа жизни, отдаваясь рыбалке и местному самогону. Однако, самый продуктивный отпуск, судя по всему, был у сержанта Филипченко. Он посвятил отпуск изучению биографии великих полководцев и выдающихся деятелей мирового уровня. Так, он изрек: «Наполеон шпал четыре чаша в шутки и поэтому шохранял активность мышли». При этом Филипченко поднимался в четыре утра и штудировал задания по самоподготовке, хотя общий подъем по распорядку дня в училище был в семь утра. Есть еще факт, подтверждающий планы Филипченко по захвату Парижа. Когда один из курсантов разговаривал в строю с соседом, в то время как Филипченко проводил инструктаж, сержант резко прервал свою монотонную речь и обратившись к курсанту спросил: «Што я сейчас говорил, товарищ куршант?» Курсант слово в слово повторил последнее предложение, которое изрек наш полководец.

– Да Вы как Юлий Цезарь, – блеснул эрудицией Филипченко…

Дабы в перспективе ничто не воспрепятствовало стремительной военной карьере, Николай решил по совету Томашевского вступить кандидатом в члены КПСС. Когда были собраны рекомендации от трех коммунистов, решено было провести комсомольское собрание курса, на котором предстояло утвердить характеристику Николая. Прослушали общие формальности доклада секретаря комсомольской организации, выступающих и рекомендующих. Наконец, дело дошло до вопросов кандидату. Тишина в аудитории. И тут старший лейтенант “Я” решился на экспромт и спросил:

– Какая ваша любимая книга?

– Павка Корчагин, – не задумываясь выпалил Филипченко.

Хохот курсантов и улыбки комсомольского актива, недоразумение на лице Николая.

– Вы имели в виду книгу «Как закалялась сталь?», – поправил положение “Яаа”.

– Да, Павка Корчагин там главный герой, – подтвердил Филипченко.