Полководцы Сталина - Виктор Стефанович Кожемяко

и артиллерия в густом тумане прицельно вести огонь не могла. И тогда Рокоссовский приказал стрелковым частям после завершения артподготовки наступать вместе с артиллерийскими расчетами. Огневые точки противника подавлялись тут же, как только они обнаруживали себя. Огонь прямой наводкой помог нашей пехоте и танкам преодолеть линию вражеской обороны и продвигаться дальше, в глубину, отсекая порядки 6-й армии немцев от флангов и глубокого тыла.

Когда эта армия оказалась в «котле», тут же возникла проблема ликвидации окруженной группировки. Задача решалась в ходе отдельной операции. И она так же тщательно была разработана Ставкой – во многом на основе плана штаба Рокоссовского.

– В чем состоял этот план?

– Он предполагал рассекающий удар с запада на восток, расчленение «котла» и последовательное уничтожение каждой из его частей. Наступление намечалось на 14 декабря 1942 года, но двумя днями раньше из района Котельниково началось наступление танковых частей Манштейна. Командующий германской группой армий «Дон» гнал свои лучшие части на выручку Паулюсу. Возникла непростая ситуация. Она нарушила первоначальные планы Донского фронта. Пришлось отвлечь на отражение удара извне значительную часть войск – целую армию, 2-ю гвардейскую, которой командовал генерал Малиновский.

Деблокировать окруженных противнику не удалось. А затем Ставка объединила войска Донского и Сталинградского фронтов в единую группировку под командованием Рокоссовского. Перед началом операции он, дабы предотвратить кровопролитие, направил Паулюсу ультиматум. Но добровольной сдачи не последовало. Дело решили пушки, гусеницы танков и штыки. В январе 1943 года «котел» был рассечен встречным ударом, а затем уничтожен. Это была грандиозная победа нашего оружия и русского, советского духа! Противник не смог избавиться от чувства подавленности в связи со сталинградским поражением до конца войны.

– С детства запомнилась мне фотография в «Правде»: Рокоссовский допрашивает сдавшегося в плен фельдмаршала Паулюса.

– В те февральские дни Константину Константиновичу было присвоено очередное воинское звание – генерал-полковник и вручен орден Суворова 1-й степени. А уже в апреле того же 1943 года он получит новое звание – генерал армии. Его воинское искусство росло стремительно и получало должную оценку.

– Своего рода оценкой стало и утверждение его сразу после завершения Сталинградской битвы командующим Центральным фронтом, не так ли?

– Согласен. Это было именно результатом высокой оценки Сталина. И особого сталинского доверия к Рокоссовскому. Возглавляемые им войска теперь перегруппировываются в полосу между Брянским и Воронежским фронтами, где уже назревает еще одно грандиозное и по-настоящему судьбоносное сражение – Курская битва. Рокоссовскому и его Центральному фронту предстояло действовать на северном фасе Курской дуги.

Штаб фронта расположился в поселке Свобода близ Курска. И вот, тщательно изучив обстановку и разведдонесения, Рокоссовский приходит к выводу, что, наиболее вероятно, противник нанесет следующий удар по изогнутому фронту Курской дуги. Он тут же написал служебную записку на имя Верховного Главнокомандующего, где были и такие слова: «Там он постарается совершить то, что ему не удалось зимой, но уже бо́льшими силами. Продолжающаяся переброска войск в район Орла и севернее подтверждает возможность таких намерений противника, а конфигурация фронта способствует их осуществлению».

Когда в Ставке обсуждалась летняя кампания 1943 года и, в частности, ведение боевых действий на Курском выступе, Рокоссовский выдвинул концепцию так называемой преднамеренной обороны с перспективой контрнаступления. Создать глубокоэшелонированную оборону, насытить ее инженерными сооружениями и противотанковой артиллерией, измотать наступающего противника, выбить у него танки и бронетехнику, остановить, а затем уже перейти в наступление.

– Так и произошло?

– Да! Рокоссовский точно угадал направление главного танкового удара противника. В угрожаемых местах оборона была увеличена до 150–190 километров в глубину. В ней-то и увязли немецкие танки, ударные части пехоты. Кроме всего прочего, Рокоссовский создал надежный и, как оказалось, достаточный резерв: во второй эшелон вывел 2-ю танковую армию, а во фронтовой резерв – два танковых и один гвардейский стрелковый корпус.

День и час немецкой атаки стал известен после захвата саперов противника, которые в ночь на 5 июля начали массированные работы по разминированию проходов. Рокоссовский приказал произвести контрподготовку в полосе двух армий, где предполагался главный вражеский удар. И не ошибся. Наш артналет был такой силы и интенсивности, что немцы решили: советские войска перешли в наступление. Тем самым были спутаны первоначальные планы и замыслы немецких штабов. Маршал авиации Голованов, находившийся в Ставке, позднее вспоминал, что, когда начали поступать первые сведения о ходе разворачивающейся битвы, Верховный воскликнул: «А все-таки Рокоссовский опять оказался прав!» Это касалось и направления главного удара немцев, и эффективности глубокоэшелонированной обороны на этих направлениях, и проведенной контрподготовки.

– Можно сказать, что в ходе Курской битвы Рокоссовский подтвердил свои выдающиеся военные дарования, которыми он блеснул и под Москвой, и в Сталинграде?

– Подтвердил и закрепил за собой славу одного из лучших сталинских полководцев!

– А летом 1944 года – операция по освобождению Белоруссии «Багратион».

– Идеей Рокоссовского было расположить войска таким образом, чтобы ударные группировки фронта находились по флангам, то есть нанести не один, а два основных удара. Его оппоненты в Генеральном штабе и в Ставке, да и сам Сталин, сомневались в эффективности этого. Но он настоял. Дважды Верховный предлагал ему удалиться в боковую комнату и «хорошенько подумать». Рокоссовский выходил, думал и вновь возвращался, твердо уверенный в правильности своего замысла.

В ходе операции «Багратион», командуя 1-м Белорусским фронтом, Рокоссовский буквально разметал, раскромсал группу немецких армий «Центр». Фактически она уже больше не восстановилась. Именно после этой блестяще проведенной операции, когда по Москве провели тысячи пленных немцев, Рокоссовского стали называть советским Багратионом. И Сталин говорил о нем: «Мой Багратион». Такое звание надо было заслужить.

От Сталина и Жукова неотделим

– В ноябре 1944-го, насколько я понимаю, неожиданно для Рокоссовского Сталин вдруг переводит его с 1-го Белорусского фронта, нацеленного в Берлинском направлении, на 2-й Белорусский – это Восточная Пруссия и Померания. А на его место ставит Жукова. Вообще, нельзя не заметить, что многое в течение всей боевой деятельности связывало Рокоссовского с Георгием Константиновичем Жуковым. Их часто сравнивают…

– А порой и противопоставляют. Даже, пожалуй, чаще именно противопоставляют. Но это, если не историческое дилетантство, то спекуляция. Чтобы мазануть черным по белому, Жукову противопоставляют то Сталина, то вот Рокоссовского. Стычки у них действительно были. И у Сталина с Жуковым. И у Жукова с Рокоссовским. Сильные характеры, крупные личности, великие полководцы не только Великой Отечественной, но и всей Второй мировой войны. Они родились в один год – в 1896-м, причем оба в декабре. В следующем году отметим 120-летие наших славных полководцев.

Так вот, в предвоенные годы Рокоссовский одно время был командиром Жукова. В Белорусском военном округе в начале