В тени пирамид - Иван Иванович Любенко

тоже расщепляет соли, но главное – обесцвечивает краски. Теперь я приступил к восстановлению кампешевых чернил с помощью нашатырного спирта и железосинеродистого жёлтого калия. В результате химической реакции чернила были полностью воссозданы в своём исходном виде. Подобный опыт проводится только с кампешевыми чернилами. С анилиновыми, находящимися в чернильнице скрипача, такое не получилось, что доказывает их определённый сорт.

– Всё это прекрасно, но зачем вы мне это всё рассказываете и для чего мне ваши бумаги?

– Я не имел права проделывать опыт с подлинником записки и потому мне пришлось воспользоваться самодельной копией. Описание химических процессов понадобится вашему эксперту, когда он будет вынужден ответить на вопрос: использовались ли чернила, найденные в комнате Р. Х. Несчастливцева, для написания предсмертной записки со словами: «Я вор. Простите»? Чернильница в Бозе почившего скрипача находится в коробке, которую я принёс. Её содержимого хватит для любого химического опыта.

– А если надпись была выполнена нигрозиновыми или ванадиевыми чернилами, что тогда?

– Это также даст отрицательный ответ на поставленный вопрос. А значит, записка была изготовлена вне комнаты покойного музыканта. Кстати, названные вами сорта – большая редкость. Сейчас в России господствуют два вида чернил: кампешевые и более дешёвые – анилиновые.

– Откуда у вас такие знания?

– Ещё находясь в университете, я посещал свободные лекции по популярной химии и увлекался проведением простейших химических опытов.

– А что же сейчас вы не на учёбе?

– Я уже окончил университет.

– И куда теперь? В судебные следователи?

– Три года назад я перевёлся на факультет восточных языков и через несколько дней отбываю к месту службы.

– И где же оно это место находится?

– В Египте.

– А какая должность?

– Драгоман.

– Это что за басурманское слово?

– Переводчик.

– То есть толмач, по-нашему, да? – насмешливо скривил губы Славин.

– Как будет угодно. Но позвольте продолжить?

Судебный следователь бросил взгляд на часы, висевшие на стене, вздохнул и сказал:

– Валяйте, но желательно покороче. А то мы так и к обеду не управимся.

– Кроме смычка и чернил есть ещё и третье доказательство того, что в комнате Несчастливцева перед смертью был гость, – это сама записка. Как видно, лист в мелкую клетку вырван из записной книжки форматом в половину ладони. Оторван слева. Значит, он не мог принадлежать пропавшему блокноту Несчастливцева, о котором нам поведала хозяйка. Не относится он и к другим предметам, находящимся сейчас в коробке. Книги, нотные тетради скрипача целые. В них нет оторванных листов. Тогда возникает вопрос: из какой записной книжки вырван лист предсмертной записки? Ответ прост: из любой, но не из блокнота или тетради покойного. Так? – глядя на следователя, спросил Ардашев.

Следователь давно нервно покусывал кончик уса, стараясь не глядеть на Папасова. Наконец он поднял глаза и сказал:

– Умысел на самоубийство мог возникнуть у скрипача в любой день. А кусок бумажки оказался под рукой случайно, как и чернила с пером. Вот он и написал записку, ещё не решив, когда выпить яд. Статья в «Северном Кавказе» так напугала его, что преступник предпочёл позору смерть. К тому же обратите внимание, что записка выполнена обычным почерком, а не печатными буквами. Это и подтверждает, что музыкант писал собственноручно.

– У меня, к сожалению, нет образца почерка скрипача, поэтому я не берусь судить, кто писал. Буду вам очень признателен, если вы мне его покажите.

– А зачем? – нервно постукивая ногой под столом, спросил следователь.

– Чтобы убедиться, что именно Несчастливцев – автор послания.

– Вы меня неправильно поняли, молодой человек, – дёрнул щекой чиновник, – я не понимаю, зачем мне вам что-то показывать, если и так ясно, что было совершенно самоубийство?

– Ну хорошо. А как вы можете объяснить, что вся посуда в буфете была вымыта, рукомойник опорожнён, а помойное ведро переполнилось через край так, что вода потекла на пол. Если представить последние минуты жизни покойного, то получается, что он тщательно вымыл посуду, убрал её в буфет, достал из кармана заранее заготовленную предсмертную записку, бросил в стакан яд и принялся пить мадеру.

Следователь сердито покосился на Папасова и сказал:

– Теперь мне понятно, для чего вы взяли у меня протокол и записку. Что ж, Николай Христофорович, получается, что вы ставите под сомнение выводы судебного следователя и обращаетесь к постороннему лицу, не имеющего права вторгаться в производство уголовного дела, так?

– Ни в коем разе, Николай Васильевич. Я лишь хочу, чтобы восторжествовала истина. До сих пор я не получил от вас ответа на вопрос: кто написал подделку?

– Дело в отношении сообщника покойного скрипача, совершившего кражу рисунка Леонардо да Винчи, выделено в отдельное производство, и я дал все необходимые указания полиции по отысканию второго преступника.

– Помилуйте, ваше высокоблагородие, а как же надетое на нём «рваное между ног несвежее исподнее», указанное в том же протоколе осмотра трупа? И это при том, что чистая пара белья лежала в ящике буфета. Вы не находите странным, господин судебный следователь, что перед смертью самоубийца моет посуду и убирает её в буфет, а надеть чистое бельё забывает?

– Да мало ли что происходит в голове у человека, решившего покончить собой? Не стоит искать логику в поступках самоубийцы, – недовольно поморщился Славин.

Ардашев уже собирался ответить, но в этот момент раздался робкий стук в дверь. Следователь, обрадовавшись возможности прекратить неприятную беседу, возгласил:

– Да-да!

В камеру вошёл Журавлёв. В одной руке он держал котелок, а в другой кожаный портфель. Увидев Папасова с Ардашевым, врач-эксперт[30] замялся, не зная, начинать ли беседу или стоит повременить.

– Что у вас, Михаил Яковлевич?

– Принёс заключение по химической экспертизе содержимого желудка Несчастливцева.

– И каков результат?

– Обнаружены алкоголь и яд растительного происхождения – рицинус. У нас его называют клещевиной, из которой делают касторку. Сильнее цианистого калия в шесть раз. Противоядия не существует.

– Какая клещевина? Однолетняя? – удивился следователь. – Красивая такая, как пальма, с тёмно-красными листьями, похожими на кленовые? И семена в больших круглых коробочках, покрытых шипами? Она же вверх за лето вытягивается на сажень и более… Её у нас горожане в палисадниках сажают. И перед моим домом тоже такая растёт. Неужто она?

– Она и есть. Бобы, определённым образом повреждённые при изготовлении касторки, страсть как ядовиты. Если их в пудру перетереть, то для быстрой смерти хватит шарика с вишнёвую косточку.

– Так её же полно везде! Получается, любой может отраву сделать?

– Не совсем. Надо либо в химии разбираться, либо знакомого иметь на касторовой фабрике. Секретик один есть, слава Господу, не все его ведают, – хитро прищурившись, вымолвил медик и положил на стол несколько листов, исписанных мелким,