Мифы Австралии, Новой Зеландии и Полинезии - Е. М. Колесова

пещерах у подножия гор проводились священные обряды, поэтому некоторые участки были запретными для женщин, другие, напротив, для мужчин, а были и такие, куда вообще не должна была ступать нога человека. Сегодня монолиты являются сердцем национального парка Улуру – Ката-Тьюта, объектом всемирного наследия ЮНЕСКО и популярным туристическим маршрутом. При этом пребывание здесь гостей строго регламентировано и из соображений защиты уникального ландшафта, и из уважения к традициям местных племен, которые по-прежнему считают горы священными. Например, здесь нельзя брать на память даже мелкие камешки, а не так давно запретили и восхождения на Улуру, что раньше было важным пунктом в туристической программе.

Более того, запрещено фотографировать отдельные участки монолитов, в том числе и для интернет-сервисов типа Google Maps: ведь иначе люди могут даже случайно, против своей воли, увидеть то, что должно быть скрыто от их глаз. Запретными для непосвященных являются и некоторые мифы, связанные с этим местом, и церемонии, которые здесь проводятся до сих пор. И мы, даже если купим билет в Австралию, не услышим и не увидим их никогда – они принадлежат только народам, которые десятки тысяч лет живут на этой земле и ходят по вечной тропе сновидений.

Глава 4. В Темной пещере

«Дикарь легко говорит о мифологии, молчит – о религии», – считал английский писатель, философ и замечательный мастер парадокса Гилберт Кит Честертон. Австралиец с удовольствием расскажет вам множество поразительных и нелепых сказок. «Но он удаляется в тайные пещеры, скрытые от женщин и белых, в храмы страшной инициации и там, под ритуальный грохот, обливаясь жертвенной кровью, узнает от жреца последние, чудовищные тайны, доступные только посвященным: что честность лучше хитрости, что добротой дела не испортишь, что люди – братья, а Отец их – Бог, Вседержитель, Творец неба и земли, видимого и невидимого»[3].

Фотограф – Эрнест Герберт Миллс. Гилберт Кит Честертон. 1909 г.

Изначальный монотеизм

Искренний и пылкий христианин Честертон был убежден, что представление о едином Боге-творце свойственно каждому уже по факту принадлежности его к роду человеческому и предшествовало всем иным религиям, верованиям и мифам. Существование Великого Духа, Высшего Существа даже самыми «примитивными» народами признается изначально, просто столь величественная и важная тема не подлежит праздному обсуждению – в отличие от мифа, забавной небылицы, которую каждый готов рассказать на злобу дня или для развлечения. В этом убеждении английский писатель был не одинок: в конце XIX века да и по сей день есть немало ученых, не согласных с «эволюционной» теорией Э. Тайлора и Дж. Фрэзера, по которой религиозные представления развиваются от простого к сложному. Сторонники теории прамонотеизма считают, что вера в единого Бога-творца была первоначальной религией человечества, которая лишь скрывается за более «практическим» и повседневным почитанием сил природы.

Мы не будем сейчас вступать в теологический диспут и выяснять, действительно ли «человеческая душа по природе своей христианка». Наша цель другая: узнать, что произошло, когда миф австралийцев встретился с христианской проповедью, а главное – какие же «последние тайны» могли поведать друг другу аборигены в темных пещерах, надежно скрытых от глаз непосвященных.

Добрые пастыри

Как мы помним, на кораблях Первой флотилии, которые в январе 1788 года встали на якорь в заливе Ботани-бей, находились осужденные каторжники. Для поддержания порядка среди этого непростого контингента прибыли также солдаты, а для духовного окормления и тех и других – священники, конечно же представители государственной англиканской церкви. История сохранила имя человека, который первым рискнул принять на себя миссию по спасению заблудших душ в далекой и неведомой стране: преподобный Ричард Джонсон.

Впрочем, с Первой флотилией на Зеленый континент прибыли и представители католического духовенства, но в несколько ином качестве – это были осужденные ирландцы-мятежники. И хотя одному из них через несколько лет было дозволено служить мессу среди своих соплеменников и единоверцев, еще долгое время Слово Божье в Австралии звучало в основном из уст протестантских священнослужителей.

Среди пестрого состава первых поселенцев именно они составляли наиболее образованную прослойку населения, и они же более других интересовались образом жизни, языком, обычаями и верованиями аборигенов – как потенциальной паствы. Но забота о душах туземцев в Австралии была связана с огромными трудностями. Главное, конечно, то, что аборигены не очень-то стремились принимать духовные наставления от белых людей, которые изгоняли их с исконных территорий, устраивали на них загонную охоту, как на кенгуру, травили стрихнином, как крыс, и совершали множество других жестоких вещей, за которые принесли извинения лишь несколько десятков лет назад.

Тем не менее в XIX столетии процесс обращения аборигенов в христианство пошел бодрее. Это было связано с учреждением миссионерских обществ, целенаправленно несущих Благую Весть «отсталым» народам. Немаловажно, что к тому времени поселенцы уже вытеснили коренных австралийцев из мест их обитания, и множество людей, вырванных с корнем из родной земли, лишенных возможности вести традиционный образ жизни, нашли свое прибежище в поселках при христианских миссиях. Здесь они приобщались и к христианской вере, и к грамоте, и к совершенно новой для них деятельности – например, скотоводству. Миссии давали аборигенам хотя бы минимум социальной поддержки, но они же по праву разделяют вину и за «украденное поколение» – насильственное изъятие у матерей детей-полукровок. Эта бесчеловечная практика длилась с начала XX столетия вплоть до конца 60-х годов.

В замечательной книге Дугласа Локвуда «Я – абориген» главный герой, уроженец племени алава, выросший в миссии, признается: «По правде говоря, мы приняли чужеземную веру, чтобы не обидеть белых людей, которые были к нам добры. Мы им благодарны за то, что они помогли нам, за то, что они взяли нас под свое покровительство и спасли от жестокостей первых поселенцев. И все же они могут стараться еще пятьсот лет, им все равно не лишить нас глубоко религиозных праздников кунапипи и ябудурава. Они передаются новым поколениям. И так будет всегда».

Впрочем, драматизм этих слов связан больше со сложностью существования «в двух мирах», с изъятием человека из традиционного социума с его тысячелетними законами, основанными на сновидениях. Само по себе христианство аборигены воспринимали скорее с вежливым любопытством. Религиозная нетерпимость им была абсолютно чужда, а вот в ветхозаветных историях и в некоторых евангельских сюжетах они как раз находили знакомые и понятные мотивы.

Биллабонг и Библия

Всемирный потоп, говорите вы? Дело знакомое. Это великий Пунджел разгневался на людей, которые на каждом шагу нарушали