Первая схватка. Повести - Ефим Иосифович Гринин

– Как в Москву?!

– Очень просто. Вы доставили меня. Вы в моем распоряжении. Я даю вам приказ ехать в Москву. Разрешаю заехать в Иваново-Вознесенск к родным. Сам я останусь здесь выполнять принятую на себя задачу, согласно своего долга.

– Я поеду… А как же быть с документами? У меня никаких нет!..

– Я вам дам. У меня есть и для себя, дядя дал на всякий случай, и для вас. Ну, согласны? Идет?..

– Один вопрос, князь! Что я должен делать в Москве? Когда я должен возвратиться?

– Я вам дам адрес, по которому вы явитесь в Москву, а затем вы получите там от меня дальнейшие распоряжения.

– Идет, князь!

– Бросьте! Что за «князь»? Теперь и вы и я товарищи! Одним словом «князь» вы можете погубить и себя, и меня, подведете под пулю. Вот вам документы на имя проводника вагона Василия Курносова.

– Я Василий Курносов?

– Да. Пока!.. Вы с этим документом явитесь к красным. Пройдете в штаб армии и спросите члена Ревсовета тов. Лисичкина. Предъявите ему документ и скажете, что вы бежали от белых, что вы проводник вагона. Я буду вертеться около штаба, собирать сведения. Мы еще там с вами увидимся.

Мы вдвоем стали с ним переодеваться и через несколько минут обратились в двух простых красноармейцев.

– Аэроплан мы портить не будем. Взрывать – будоражить население. Еще сюда прибегут. Черт с ним!.. – в виде приказания бросил я.

– Вы правы, князь, то есть товарищ. Зачем добро портить? По правде, мне даже жалко его взрывать. Пусть уж кто другой! Аппарат замечательный! У меня на него рука не поднимется…

Товарищ Василий Курносов попер пешком к красным, ко мне.

XXXI. У Гаца

А я, оставшись наедине и сделав маленькое изменение в своей физиономии, покатил на паре в деревню Горки…

Лошадей мне представил комендант этапа в ближайшей деревне.

Когда «тов. Курносов» ушел, я отправился в ближайшую деревню по направлению, противоположному прямой дороге к Красеню, и узнав, что там, то есть в деревне, стоит этапный комендант, отправился к нему.

Коменданту я сказал, что на поляне видел аэроплан. Он сейчас же послал туда своих ребятишек-красноармейцев для охраны, а мне за это дал лошадей и фамилии не спросил.

– Езжай, товарищ! Куда хошь на рабоче-крестьянских! А за аэроплан тебе благодарность!..

А я ему:

– Не на чем по пустякам-то!..

Пока лошадей запрягали, я пошел в пустую избу и произвел полную ревизию всех переданных мне «дядюшкой-генералом» посылок. Что нужно, положил обратно – заделал, что требовалось себе – на память взял…

 * * *

– Вас куда везти, товарищ комиссар?

– Меня-то? Да в Горки! Только я пока, братишка, не комиссар, а красноармеец.

– В Горки, значит, к лесничему насчет леса? Туда много народу за последнее время ездют.

– Заворачивай к лесничему…

– Угадал, значит?

– Угадал, старик! Вот тебе лошадкам на овес.

– Премного спасибо! Чай, недолго будете? Может, подождать? Я все равно лошадей кормить буду.

– Подожди, пожалуй, а там видно будет…

Принял меня лесничий Гац нельзя лучше. Не знал, куда и посадить, чем угостить.

А я говорил с ним, словно блевотину жевал. Противно было. Скрипучий такой. Чиновник старый. Гадина, одно слово. Передал ему документы, и письма, и посылки.

– Вы разрешите, ваше сиятельс…

– Товарищ Гац, еще и еще прошу вас называть меня товарищем, а не сиятельством. Надо привыкать к конспирации!..

– Хи-хи-хи, товарищ. Ну, знаете, у меня язык не поворачивается князя товарищем назвать.

– А вы поверните!..

– Один вопрос, ваше… товарищ. Вы долго изволите у меня пробыть? Между прочим, забыл вам сказать: ко мне сегодня прибыл самый секретнейший деятель. Ну, да от вас секретов нет. Вы сами изволите быть наисекретнейшим!..

– Кто еще такой секретный? Наверное, обыкновенный доброволец-офицер?

– Офицер-то офицер, но не просто доброволец, а агент по установлению связи нашей с Тайгинском. Он из красного штаба сводки достает и пересылает в Тайгинск.

– Вот как!..

– Верно! Он специально ко мне и прислан.

– Мне пока это совершенно неинтересно. У меня есть другие задачи. Больше у вас ничего не будет такого, где мое присутствие необходимо?

– Послезавтра назначен съезд организаторов и начальников боевых дружин, которые будут действовать в тылу красных.

– Ну, тогда и я приеду…

– Как хотите! Это всецело зависит от вас. Когда же вы изволите уехать?

– Сейчас же уеду. Мне надо еще к вечеру в двух местах побывать.

– Не смею задерживать. Откушать не откажете?

– Нет. Не хочется. Я уже подзаправился в деревне.

– Нет-нет, ваше сиятельство, виноват… товарищ! Без хлеба-соли не отпущу. И компаньона пригласим. Пойду распоряжусь насчет закусончика. А вы пока с другим нашим деятелем познакомьтесь. А вот и сам он, легок на помине.

В дверях кабинета стоял очень молодой, почти мальчик, офицер, конечно, без погон, но во френче и галифе. Волосы гладко расчесаны, на пробор. Гац нас познакомил:

– Поручик Гессе! Князь Багратион-Мухранский!..

Лесничий убежал по хозяйству.

Пауза.

– Вы, поручик, наверное, иностранец?

– Да.

– Я тоже недавно из Парижа. Сегодня, только что.

– Знаю. Я случайно был в той комнате, в соседней, и слышал, князь, весь ваш разговор с нашим дорогим хозяином…

– Скажите, каким образом вы добываете сведения из штаба красных? Это очень любопытно!

– К сожалению, князь, извиняюсь! Часть своей работы я решительно скрываю от всех. Я одиночка… то есть, я хотел сказать, одиночный работник. Откровенно скажу, мне было очень неприятно, когда Гац выдал даже вам мою тайну. Вы сознаете, что для нашей работы тайна необходима?

Я сделал вид, что сконфузился, и, протянув руки, крепко пожал его руку. Рука была совсем маленькая, как у женщины.

– Вы, князь, конечно, говорите по-французски?

– Безусловно!..

Он перешел на французский язык и стал расспрашивать меня о жизни в Париже…

ХХХII. Опять у своих

«Открыт я или не открыт?» – думал я всю дорогу… Подъезжая к штабу, я разгримировался.

Велел вести себя прямо в штаб…

Прошел в кабинет командарма товарища Петрова. Народу у него было много, очевидно, шло какое-то экстренное заседание. Я подошел к нему и негромко отрапортовал о прибытии, а затем отправился к себе в кабинет.

Приказал немедленно принести пишущую машинку и никого не впускать, хотя бы даже самого наркомвоена. Потом взял трубку, вызвал начальника особого отдела армии тов. Васильева и пригласил его к себе.

– Через полчаса буду, – бросил он в трубку.

 * * *

– А меня тут совсем бумагами завалили! Почему-то и этот пакет ко мне попал в общую кучу. Вот растяпы-то! Читайте, кому он