ВьЮжная Америка - Александр Юрьевич Романенко

после «работы» он без тени смущения всякий раз отвязывает ногу, усаживается на свой велик и катит домой. Или в пивную. Его псевдомудрая физиономия явно приносит неплохие прибыли, нередко значительно превышающие доходы тех, кто подает ему на пропитание.

Второй рыцарь протянутой руки — это «многодетный». У него целый табун малышей, многие из которых едва только начали говорить. Имеющий глаза сразу же увидит и поймет, что если б это были детишки от одной женщины (подразумевается, от жены), то женщина эта должна была бы рожать по пять-шесть штук одновременно. Однако люди почему-то не замечают очевидной нелепости или не хотят замечать. Многодетный кланяется, чуть не плача, и сует грязную, натруженную стаканом и вилкой ручищу прямо в окна машин. В этот момент орава его «детишек» жалобно подвывает. Дают им, как я заметил, тоже неплохо.

На детишках играют и старушки, они суют в окна своих записанных питомцев и подают замызганную кружечку. Им бросают меньше — надоели.

И завершается полк попрошаек отрядом оборванцев, которые, за редким исключением, не умеют ничего, кроме как клянчить и хныкать.

Иногда в толпе страждущих появляется по-настоящему безногий нищий, удивительно ловко прыгающий на руках. Его цирковой номер таков: он подпрыгивает и бесстрашно ныряет прямо под бамперы автомобилей, наводя смертный ужас на сидящих за рулем дамочек, и, обратив таким образом на себя внимание, вымаливает довольно ощутимые подачки, успешно конкурируя с остальной, фальшиво-инвалидной братией.

Кроме нищих, на этом живейшем перекрестке крутится немало и самых разномастных торговцев. Здесь предлагаются в ассортименте: газеты, бананы, апельсины, мандарины, яблоки, зубные щетки, настольные лампы, вешалки для брюк, прищепки, ухо- и зубочистки, ремни, часы, очки и еще много-премного разной, никому не нужной мелочевки. Среди этого «рынка на ходу» выделяется пара важных мужиков, продающих довольно дорогие офисные многоканальные телефоны.

Несчастный, не по своей воле остановившийся перед светофором водитель попадает в осадное положение. В осаде участвуют не только нищие и торгаши, но и разносчики рекламы, а также те, кто раздает душеспасительные плакатики и открыточки. Весь диапазон возможных верований здесь налицо — от Объединенной Церкви Императора Всех Верующих Святейшего Преподобного Господина Муна до просто каких-то полуподвальных и тоже нищих сект.

Неудивительно, что так много людей предпочитают ездить по менее комфортабельным, но более защищенным от побирушек параллельным улицам.

Прежде чем добираться до отеля, мы с Машей заходим в длинный двухэтажный торговый центр — захотелось взглянуть на парочку компьютерных магазинчиков. Но ничего компьютерного в центре не оказалось. Зато мы сунули носы в «Супермакси». Ошибочно, по первому впечатлению, я принял «Супермакси» за магазин люкс с высокими ценами и специальными кредитами.

Как-то мне приходилось бывать в таких заведениях в других странах. Обычно там никто ничего не покупает, потому что все вдвое и втрое дороже, чем на рынке, а также потому, что в таких магазинах заведена масса нелогичных ограничений, связанных с непонятными мне до сих пор «фирменными» карточками (я по наивности своей считаю лучшей карточкой стодолларовую банкноту и уверен, что товар продается за деньги, но в некоторых государствах на эти вещи смотрят как-то иначе). Так что мы с Машей только поглазели, крутнулись на каблуках и вышли. А зря.

Впрочем, не прошло и недели, как мы «раскушали» всю прелесть китийской системы «Супермакси». Об этом будет потом маленький рассказ.

Утро следующего дня — снова в адвокатуре. Итальянец занят, я фланирую меж столами, отвлекаю от работы смешливых тетечек, заглядываю в мониторы. Таблицы, таблицы, таблицы. Одни таблицы. Не адвокатская контора, а какая-то бухгалтерия. Вскоре ко мне пристает мадам агентша, правая рука Андрэо Бодильяни, счастливого макаронника от юриспруденции. Мадам зовут Агни, мадам хотела бы угостить меня кофе, если я не прочь. Я не прочь. Но кофе получаю только спустя десять минут — очевидно, он вовсе не был готов, и мадам на самом деле рассчитывала на мой вежливый отказ. Неужели они и на кофе экономят? Вообще-то у меня не все благополучно с сердцем и кофе мне вреден. Но я выпью, назло всем выпью.

Сижу в кабинетике Андрэо, листаю журналы. Все как на подбор измятые и старые. Подхожу к окну и вижу Валентину и Машу, прогуливающихся в тени пальм. Они уже успели осмотреть ближайший торговый центр и теперь скучают, дожидаясь меня. Я стучу в стекло, размахиваю руками — бесполезно, не замечают: я у них над головой.

Наконец вбегает итальянец и засыпает меня радостной скороговоркой на немыслимом англо-испанском диалекте с апеннинским акцентом. Из всей скороговорки мне удается выудить лишь, что основные бумаги «первого шага» уже подготовлены и нужно срочно копировать мои документы. Чтобы не вводить в заблуждение и без того запутанного от природы адвоката, я показываю ему только загранпаспорта и свидетельство о браке, умышленно утаивая паспорта советского образца. В самом деле, почти невозможно объяснить, что такое «внутренний паспорт», если само понятие «паспорт» однозначно подразумевает его исключительно внешнее, заграничное использование. К моему счастью, римский легионер не очень-то просвещен в соцдействительности и, принимая от меня загранпаспорта, не имеет на этот счет никаких сомнений.

Еще полчаса я заполняю анкеты и прочую бюрократическую ерунду. В конце концов разговор касается наличности. Итальянец просит всю сумму — четыре тысячи «зеленью» — вперед. Так сказать, стопроцентная предоплата. Под гарантию официальной расписки его фирмы. Объясняет он это тем, что якобы с первого же часа ему необходимы значительные деньги на бумажные нужды. Я, конечно, не верю никаким объяснениям, но, с другой стороны, фирма его выглядит довольно солидно. В прихожей мне встретились несколько американцев, из разговора которых я понял, что здесь они оформляют покупку небольшого отеля.

«Американцы в плохую контору не полезут, — резонно рассуждаю я. — Они еще дома разнюхали, кому можно доверять, а кому нет».

Короче говоря, соглашаюсь. Говорю, что деньги будут завтра, но прошу, чтобы расписка обязательно была засвидетельствована лицом, не работающим в фирме итальянца. Правнук римлянина на секунду тускнеет, задумывается, однако уже в следующую секунду расцветает в улыбке: согласен, свидетель будет высший класс, пальчики оближешь, век будешь искать, но лучшего не найдешь, не свидетель, а сказка… И так далее.

Я смотрю на Андрэо и удивляюсь: сколько минут можно продержаться в таком эйфорическом состоянии? Лично меня через четверть часа хватил бы апоплексический кондратий, нет никаких сомнений. А этот коротышка готов вот так подпрыгивать и восклицать два часа подряд, разве что с небольшим перерывом на кофе. Позже я узнал: заработки его составляют около трех тысяч долларов в месяц, что на общем китийском фоне очень много. Но