Мои непридуманные рассказы - Сергей Стефанович Прядкин

В этот момент через вырез в ограждении левого крыла сигнального мостика вижу, как из ходового поста выскакивает наш замполит А.И.Иваненко и, размахивая руками над головой, что-то кричит и бежит по направлению к нам. Следом за ним буквально вылетают из ходового поста командир корабля и командир бригады. Они тоже яростно размахивают руками над головой и тоже что-то кричат мне. И вот я сквозь этот адский шум различаю их голоса: «Не спуска-а-ать!» Я тут же буквально заорал боцманам, которые находятся совсем рядом со мной: «Не спускать! Завалить шлюпку!»

И вот мы снова на верхней палубе. Слышу, что по кораблю объявили боевую тревогу для проверки личного состава. Бегу в свой носовой центральный пост ракетного оружия. Мои моряки все на месте. Через какое-то время следует объявление боевой готовности номер два и команда офицерскому составу корабля прибыть в большую кают-компанию. А там узнаю, что за борт упал матрос с БЧ-5. Его увидели всего на несколько секунд сигнальщики правого борта на гребне волны, о чем немедленно доложили вахтенному офицеру на ходовой пост. Оказывается, матрос сильно укачался и в обед «траванул» в кубрике. Подобное дело на флоте совершенно не мудрёное и его товарищи без всяких насмешек и обид попросили убраться за собой. Что он и сделал. Но вместо того, чтобы вынести обрез (железный тазик с двумя ручками) с содержимым в кормовой гальюн, вышел на ют через правую наружную дверь.

А ют на этом проекте корабля очень низкий и по нему «гуляла» океанская волна. Поэтому матрос поднялся на правый шкафут и решил выплеснуть с него. Но, к его несчастью на шкафуте рядом с трубой с газоходами расположен гусак масляной цистерны, вокруг которого парами масла образовывалось предательски скользкое пятно, на которое этот матрос и наступил. И во время сильного крена на правый борт, поскользнулся и проскочил под леерным ограждением в воду. Как выяснилось потом, этот матрос был сиротой, но на родине у него осталась не зарегистрированная в браке жена с маленьким ребенком. Жалко, очень жалко моряка-североморца!

Но на этом беды того выхода не закончились.

На следующий день я заступил на вахту в 12 часов дня. Корабль стоял на якоре в губе Териберка. Погода улучшилась. Стоял ясный день, но с севера дул довольно сильный ветер. Как известно, одной из многочисленных обязанностей вахтенного офицера является обеспечение безопасности стоянки корабля. На корабле «адмиральский час», тишина и спокойствие. Святое время! Все, кто свободны от вахты, отдыхают. Периодически захожу в БИП, благо на этом корабле он в смежном помещении, и контролирую наше место по РЛС «Волга». Сверяю замеренные на ИКО пеленги на ориентиры с их контрольными пеленгами на штурманском планшете Ш-26Б, которые обозначил наш командир БЧ-1 «Мудрый Васильич» В.В.Сентюрин. Все скучно и однообразно. В какой-то момент решил просто еще раз уточнить место, хотя с предыдущего замера контрольных пеленгов прошло не больше 4-5 минут. Просто что-то внутри меня сказало: «Иди и проверь контрольные пеленги!». Беру контрольные пеленги, а они все за пределами допусков. Все четыре! Корабль сорвало с якоря! Но вахтенный на баке мне ничего не доложил. Удивительно, но и никаких подергиваний якорь-цепи, никакого увеличения амплитуды качки, как в таких случаях учит об этом морская практика – ничего подобного я не заметил. А из-за довольно большого удаления от берега зрительного бокового перемещения береговой линии тоже не замечалось. Бегу на ходовой пост, объявляю боевую тревогу и экстренное приготовление корабля к бою и походу. Кричу по КГС «Каштан» в ПЭЖ вахтенному механику Н.И. Дорогову: «Коля, запускай турбины быстрее, нас сорвало с якоря!». Нажимаю тангенту вызова рассыльного для приглашения командира корабля на ходовой пост, но он уже сам поднимается по трапу. И комбриг следом. Оба страшно не довольны. Понимаю причину недовольства в том, что не доложил, а сразу сыграл боевую тревогу самостоятельно. А может от того, что разбудил, я же их не спрашивал. Но оба молча, и без комментариев выслушивают мой доклад. Да, нас действительно и спокойно, этак «без шума и пыли», в относительно безопасной ситуации сорвало с якоря.

Экстренное приготовление к бою и походу закончилось, корабль дал ход и благополучно вышел в открытое море, где мы еще некоторое время проштормовали на Кильдинском плесе.

Через сутки-другие мы, наконец, пришли в базу Североморск и ошвартовались к одному из плавучих причалов. Но мои злоключения этого выхода в море на этом не закончились.

Занимаюсь корабельными работами на юте с моряками БЧ-2. Удаляем ржавчину с леерных ограждений, дельных вещей и палубы корабля. Чистим «железо» металлическими щетками, подкрашиваем зачищенные места свинцовым суриком. Командир корабля куда-то сошел на берег, старшим на борту остался старший помощник командира В.Г.Щупак. Ковыряюсь вместе с моряками с корабельным «железом» и вдруг боковым зрением вижу, что по юту в сопровождении дежурного по кораблю прошествовал какой-то не знакомый подполковник во флотской шинели с красными просветами на погонах. Какое мое дело, кто он такой! Однако вскоре ко мне подходит старпом и спрашивает, мол, я стоял вахтенным офицером по съемке корабля с якоря в губе Эйна? Отвечаю утвердительно. «А ты подавал команду по кораблю «Выход на верхнюю палубу запрещен!»? «Так точно, подавал». «А ты в вахтенный журнал записал?» – «Записал… кажется». «Ну-ка посмотри, бери вахтенный журнал – и к подполковнику из прокуратуры флота, он сидит в каюте командира и ждет тебя». Иду в рубку дежурного, поскольку вахтенный журнал во время стоянки у причала хранится у него в сейфе. Читаю свои записи той вахты и не нахожу нужной. Подумалось еще: «Все из-за той подводной лодки «промухал»! Делаю в нужном месте звездочку-сноску и делаю необходимую запись ниже полей страницы.

Приношу журнал в каюту командира этому подполковнику. Он долго читал мои записи, потом спрашивает про сноску. Объясняю ему, как было. «А как Вы можете доказать, что подавали команду по кораблю?» Уж и не помню, что я ему ответил. Тогда он вызывает через рассыльного старпома и спрашивает: «Сколько на корабле отсеков, в которых должен присутствовать личный состав по приготовлению корабля к бою и походу?». «Тринадцать», докладывает старпом. И тут работник прокуратуры дает старпому приказание: построить в командирском коридоре по одному матросу с каждого из тринадцати отсеков. А мне говорит: «А Вы стойте здесь в каюте командира».

Стою, жду. Через некоторое время перед командирской каютой выстраивается шеренга из матросов. А подполковник начинает вызывать их