Рубеж - Александр Владимирович Мазин

от такого воина не отказался, но он от Харальда не уйдёт. Родичи они. И побратимы. Мы, варяги, ты знаешь, нурманов не особо жалуем. Но я рад, что эти с нами, особенно сейчас.

Ольга склонила голову набок.

— А не предадут? — спросила она. — Предложит им Довгерд побольше — и переметнутся. Отец говорил: нурманы за серебро на всё способны.

— Так и есть, — подтвердил Сивард. — Но в Харальде я уверен. Князь с него правильную клятву взял, такую, что ни один нурман нарушить не рискнёт. Нарушит — боги от него отвернутся, лишат удачи. И не станет у него ни серебра, ни хирда, ни самой жизни.

— Хорошо, если так, — вздохнула Ольга. — А то мне как-то страшно. Даже на рунах гадать опасаюсь. А вдруг всё плохо будет?

— Всем страшно, — сказал Сивард. — Мне тоже бывает. Главное тут — людям страх свой не показать. А руны… Что руны! Они как след медведя в лесу. Заломаешь ли ты его или он тебя, если по следу пойдёшь, это уж дело покажет. Хотя…

Сивард усмехнулся.

— На один только след полагаться нельзя. Потому что мишка хитёр. Ты думаешь, впереди он, а зверь тебе уже в затылок дышит. Вот и Харальд таков. И если твой отрок Радим у него и этой науке выучится…

* * *

Три свечи горят на дубовом столе, едва разгоняя мрак. Три огня во тьме.

Три норны: Урд, Верданди и Скульд — ведают судьбы людей, великанов, светлых альвов, подземных цвергов и даже богов. Прошлое, настоящее, будущее.

Три руны поднимут непроницаемую завесу, которой норны закрыли грядущее от жителей Девяти Миров.

Ольга расстелила на столе белый плат. Встряхнула кожаный мешочек с костяными рунами. Их дал ей Гуннар Медвежья Шкура. Конечно, чужими рунами гадать неправильно, но сейчас особое дело. Здесь, в Коложи, сплелись судьбы словен и нурманов, пришлых воинов и мирных жителей. И княжна смотрит сквозь тьму, чтобы прозреть их общую судьбу.

— Какой вопрос задавать, княжна? — тихо спросил стоящий за Ольгиной спиной Сивард.

Старый варяг смотрел на Ольгу с непривычным почтением и даже некоторой робостью. Где та девчонка, которая, заливисто хохоча, играла в снежки с его молодыми воинами? Сейчас лицо у Ольги строгое, взгляд глубокий, нездешний. Она похожа на жрицу. Недаром говорят, что княжья власть от богов.

— Спроси о битве, — подсказал Харальд. — Боги уже знают её исход.

— Я не буду задавать вопросов, — ответила Ольга не поворачиваясь. — Руны сами скажут всё, что надо.

Она наклонила мешочек и встряхнула его. Сунула внутрь руку, не глядя вытащила костяной кругляш и положила на белый платок.

— Уруз — Сила, — нараспев заговорила она низким, тягучим голосом. — Мощь её подобна буйной реке в половодье. Уносит прошлое, приближая грядущее. Слабое будет уничтожено. То, что выстоит, станет много сильнее!

— Хорошая руна, — прошептал из сумрака Гуннар. — Моя обережная! Она сулит победу!

— Она сулит потери, — буркнул Сивард. — Похоже, нас ждёт жестокая сеча. Продолжай, дева!

Ольга глубоко вздохнула, закрыла глаза. Вторая руна легла на белый плат. И все вздрогнули, когда увидели её.

— Туризас — Шип. Невидимая опасность, угрожающая из тьмы. Будьте настороже, воины! Соберите все силы, будьте бдительны! Враг нападёт внезапно!

— Когда последний раз мне выпадала эта руна, хирд попал в засаду, — проворчал сзади Гуннар Волчья Шкура.

— Помолчи, — непривычно резко оборвал его Харальд.

А Сивард, холодея, подумал, что эта руна означает ещё и предательство…

И вот последняя руна упала на стол.

— Гебо — Дар, — громко произнесла Ольга. — Боги нынче с теми, кто действует заедино. С нами благословение вышних! Врозь — проиграем. Вместе одержим победу!

В темноте шевельнулся Харальд.

— Я получил ответ, которого искал, — сказал он.

Сивард фыркнул, но промолчал.

Однако Ольге почему-то показалось, что старый варяг поглядел на неё с благодарностью.

Глава 15 Угроза из тьмы

Вечером Радима поставили на вышку.

— Ты выспался, — напутствовал его Гуннар. — Вторая половина ночи твоя.

На вышку Радим залез с трудом. В огромной тяжёлой шубе до земли, в валенках, толстенных рукавицах. Перекладины лестницы обледенели. Ноги скользят, руками толком не уцепиться, ещё и ветер. Взобрался кое-как, встал…

И тут же присел. Ветрище наверху был такой, что едва за оградку не выкинул. Вышка от порывов ветра раскачивалась, скрипела жутко: вот-вот развалится. «Раньше не упала — и сейчас устоит!» — успокаивал себя Радим.

Зачем он тут, Радим не понимал. Видно было на пару вершков. Дальше — белёсая мгла. Не слышно тоже ничего, кроме вьюги. Ни огонька не разглядеть, хотя до палат наместника, в которых расположились варяги с нурманами, всего два десятка шагов, а там наверняка печь всю ночь топят. Как и во всех жилых домах.

Топят-то топят, а всё равно пролитая на пол вода вскорости замерзает.

Каково же латгалам в шалашах?

А вот Радиму было тепло. Он сидел на деревянном помосте, подоткнув под себя край толстой медвежьей шубы, накрывшись капюшоном, спрятав лицо в воротник. Снаружи только глаза, но сейчас всё равно ничего не разглядишь.

Спать не хотелось. Проснулся прошлым днём, когда уже темнеть начало. Поел сытно перед караулом. А вот пил немного. Это Гуннар подсказал. Нужду справить — это рассупониться надо. А о таком даже думать не хотелось... Ну, Радим о том и не думал. Думал о будущем. О том, как попросит Харальда его отпустить и станет Ольгиным личным дружинником. И будет её от всех бед и врагов защищать.

Под такие хорошие мысли время текло незаметно; так же незаметно вьюга начала стихать. А потом впереди посветлело. Забрезжил рассвет.

Радим поднялся, выпрямился, встряхнулся, сбрасывая снег. Скинул с головы капюшон, оставшись в шлеме, надетом поверх меховой шапки, и утоптал валенками сугроб под ногами.

Мир внизу тонул в нетронутом снегу, розовом с востока, синеватом там, где лежали тени. Дома внутри крепости превратились в белые холмики с серыми ямками продухов, над которыми вился прозрачный дымок. Со стороны главного русла Великой снега под стену намело столько, что сугроб вздымался почти до зубцов частокола.

Радим даже дышать перестал от красоты, которую увидел, и потому не сразу заметил тёмную змею, подползавшую к крепости.

А заметив, не сразу сообразил, кто это и зачем.

Когда сообразил, закричал отчаянно:

— Враги!

Вышло плохо. Голос осип. Еле слышен.

— Враги!!!

А потом вспомнил, где он, нащупал под снегом колотушку с железной оковкой и застучал по подвешенному билу во всю силу занемевших после долгой неподвижности мышц.

Частый заполошный звон вдребезги разбил дивную мирную тишину.

Заваленная снегом дверь большого дома с натугой отодвинулась. Выскочил Сивард, босой, в одном исподнем, глянул наверх.

— Там! — заорал Радим, указывая колотушкой в сторону леса. — Латты идут! Латты!!!

Сивард тут же нырнул обратно в дом, а его место занял