Акамедия - Александр Ашотович Саркисов

и журналами нужно было постоять в очереди, и еще не факт, что нужная тебе газета перед тобой не закончится. Это как же должно было все достать, чтобы нормальный человек в здравом уме и доброй памяти взахлеб читал о том, что и так все знают? Вот загадка!

Читали все, от «Правды» до «Вечернего Ленинграда», но самым популярным изданием все же был журнал «Огонек». Это был рупор перестройки, самое фекально-либеральное издание тех лет, правильнее было бы назвать его «Поджигатель». Одни названия рубрик чего стоили – «Азбука гласности», «Свидетельские показания», «Боль отечества», «Хранить вечно»… А чего удивляться, ведь после «ничего нельзя» самое интересное – это кишки наружу, самое смешное – это голая задница, а самое духовное – это «Черный квадрат». Но самым большим их «достижением» было переосмысление истории, по тональности публикаций можно было следить за изменением политического курса страны – от концепции обновления социализма до концепции отрицания социализма и ошибочности Октябрьской революции.

Внимание Морева привлекли несколько заголовков – «Перестройка в медицине требует анализа» и «Солдатские матери против Генштаба». Было смешно и грустно. Откуда взялись эти солдатские матери, как организовались? Как будто раньше в армии служили одни сироты. И ведь, что интересно, пока все это читаешь – все плохо, а перестаешь читать, так все вроде нормально. Размышления прервал звонок, начиналась последняя пара, практическое занятие по картографии. Проводил занятие лично начальник кафедры.

Толя выскочил встречать начальника.

– Товарищ контр-адмирал, группа в полном составе присутствует на занятии, старший группы капитан III ранга Пикалов!

– Вольно, присаживайтесь.

Говорил он негромко, как-то по домашнему.

– Ну что ж, начнем. У всех +5, а дальше время покажет.

Несмотря на внешнюю мягкость и интеллигентность, он жестко, методично и с удовольствием к концу второго часа загнал всех в минуса.

Самоподготовку посвятили изучению картографических проекций. Ровно в 18.00 прозвенело, ничего не попишешь, распорядок дня – это основа дисциплины. Все дружно двинули по домам.

У входа в подъезд Морев встретил соседа с двумя здоровенными баулами.

– Помоги дотащить, а то уже руки отваливаются.

Тот служил командиром подводной лодки на Камчатке, и сослуживцы иногда передавали ему гостинцы. Морев волоком по коридору затащил сумку соседу в комнату.

– Что у тебя там, кирпичи, что ли?!

– Сейчас посмотрим.

Сумки были забиты под жвак – всевозможные консервы, таранька в банках, красная рыба, трехлитровый бутыль с икрой и две пятилитровые пластиковые канистрочки с шилом.

– Переодевайся быстренько и ко мне, пока бабы с работы не пришли.

Морев быстро скинул форму, натянул спортивный костюм и зашел к соседу. Комната у него была на три метра больше, но и детей у него было двое. Стол накрывали второпях, по-походному. Быстро покромсали рыбу крупными кусками, вывалили на тарелку икру из бутыля и вытащили хлеб из хлебницы. Украшала стол разрезанная на четыре части луковица. Наполнили рюмки, сосед навалил на хлеб икру с горкой и, рассматривая бутерброд, тяжело вздохнул.

– И на хрена им эта перестройка?

Морев рвал зубами кусок малосольной чавычи.

– Красиво вам живется на Камчатке.

– Ага, особенно если учесть, что, кроме этого, там больше ничего и нет. Костьми лягу, но назад не поеду.

Когда появились жены, они уже были в такой кондиции, что разгонять их было опасно для здоровья, поэтому женщины в меру возможностей посиделки облагородили. Газету заменили на тарелки, разложили приборы и принесли сок – запивать традиционный флотский напиток. Закончилась программа «Время», сосед смачно хрустел четвертинкой луковицы, телевизор начал издавать тревожные звуки, на экране появились цифры 600 и мужик в кожанке. Начиналась самая популярная в Ленинграде телепередача «600 секунд». Известный репортер Александр Незрячий скороговоркой живописал, как восьмилетнюю девочку убил отвалившийся от фасада кусок старинной лепнины, потом показали проституток из гостиницы «Прибалтийская», и те подробно рассказали, как их крышуют менты, затем был крысиный хвост в докторской колбасе и повесившийся кладовщик на заводе железобетонных изделий. Особенно озадачило скандального репортера то, что сторож был абсолютно трезв.

Сосед, с трудом сфокусировавшись на экране, прошамкал:

– Ох не кончится все это добром, вот попомнишь еще мои слова.

Приближалась летняя сессия, в учебе от испуга и непонимания постепенно перешли к познанию и после многотрудного погружения в омут науки – к просветлению. Для йогов просветление – это достижение Нирвикальпа-самадхи, видение «Я». У слушателей, правда, не у всех, просветление наступало ближе ко второму курсу. «Я» они, конечно, не видели, но к этому моменту их уже не пугала и не смешила кривизна прямой, они точно знали, что перфокарта нужна не только для того, чтоб делать на ней записи, они знали, что такое азимутальная проекция и что это любимая проекция адмирала Сойкина, а главное, у них теперь не было сомнений в том, что советский военно-морской флот – самый мощный флот в мире!

Год пролетел незаметно, летняя сессия сдавалась без эмоций. Впереди практика и переход на второй курс. Мореву присвоили очередное воинское звание – капитан III ранга. Отмечали два дня, что сказалось на сдаче последнего экзамена. Метеоролога Боба срезали на метеорологии, и он потерял надежду получить красный диплом и соответствующую денежную премию.

Слушатели второго курса, считай, выпускники, уже давно не учились, они занимались главной проблемой – проблемой трудоустройства. Наших, севастопольских выпускников-гидрографов было трое: Володя Напханюк, Коля Платанов и Саня Христопуло. Первые двое возвращались на флот, им было проще, а вот Христопуло обратно на флот нельзя было никак. Для него это превратилось в настоящий геморрой.

Саня Христопуло

В академию капитан III ранга Христопуло попал неожиданным образом и совершенно не готовясь. Вернее, учиться в ней он хотел и неоднократно туда просился посредством подачи рапортов по команде, но неизменно получал отлуп. Такие офицеры на флоте нужны, рядом, так начальству спокойнее.

Саня Христопуло был высок и широк в плечах, носил богатые пшеничные усы, был грамотным спецом и офицером правильным. От коллектива не отрывался, мог заелдырить с продолжением, но не в ущерб службе, в срок выслужил звание капитана III ранга и, как и положено, событие это отметил. Вот тут-то чепушка и случилась, на ход ноги, как и водится, опрокинули в известном в Севастополе заведении со странным названием «Козья жопа», что напротив Дома офицеров. Слюняво расцеловавшись на прощание, компашка разошлась. Саня шел по улице Ленина, изредка бросая гордые косяки на новенькие погоны, и не заметил, как перед ним оказался патруль. Патруль был не простой, а комендантский, невысокий полный майор с красными погонами, красной рожей и красной повязкой на левой руке с надписью «Патруль» Саню тормознул.

– Товарищ капитан III