Айвенго. Квентин Дорвард - Вальтер Скотт

С этими словами он вложил меч в ножны и продолжал:

– Ваша родина встретила вас довольно сурово, прекрасная кузина, но странствующие принцессы должны быть готовы ко всяким приключениям. Хорошо еще, что я подоспел вовремя, потому что, могу вас уверить, черные всадники питают так же мало уважения к графской короне, как и к чепцу простой крестьянки, а ваша свита едва ли была бы в состоянии вас защитить.

– Граф, – сказала Изабелла, – позвольте мне спросить вас без всяких предисловий: должна ли я считать себя пленницей и куда вы думаете меня отвезти?

– Вы сами знаете, неразумное дитя, как бы я вам ответил, будь на то моя воля. Но в последнее время вы и ваша сумасбродная сваха-тетушка так широко расправили крылышки, что, боюсь, теперь вам придется на время сложить их и даже посидеть в клетке. Я же, со своей стороны, считаю своим долгом – печальным долгом, поверьте! – доставить вас в Перонну, ко двору герцога Карла. Я сдам начальство над этим отрядом моему племяннику, графу Стефану, а сам буду вас сопровождать, так как думаю, что в ваших переговорах с герцогом вам понадобится посредник… Надеюсь, этот молодой повеса справится со своими обязанностями…

– С вашего позволения, дядюшка, – перебил его граф Стефан, – если вы сомневаетесь в моей способности командовать воинами, отчего бы вам самому не остаться при отряде? А я стал бы слугой и защитником графини Изабеллы де Круа.

– Конечно, племянничек, твоя поправка к моему плану очень недурна, – ответил де Кревкер, – но пусть уж будет так, как я решил. Только потрудись хорошенько запомнить, что твои обязанности будут заключаться отнюдь не в охоте на этих черных свиней – занятие, к которому ты, кажется, почувствовал особое призвание, – а в том, чтобы собрать и привезти мне точные сведения о положении дел в Льежском округе, откуда до нас стали доходить такие странные слухи. Пусть человек десять едут за мной, остальные же вместе со знаменем останутся под твоим начальством.

– Еще минуту, кузен Кревкер, – сказала графиня Изабелла. – Разрешите мне, становясь вашей пленницей, хотя бы выговорить свободу для тех, кто делил со мной мою злую судьбу. Позвольте этому молодцу, моему верному провожатому, беспрепятственно вернуться в свой родной город Льеж.

Граф де Кревкер бросил проницательный взгляд на честное круглое лицо Ганса Гловера и сказал:

– Парень, кажется, в самом деле безобидный. Он может доехать с отрядом моего племянника до того места, где они остановятся, а там пусть отправляется на все четыре стороны.

– Не забудь передать мой привет доброй Гертруде, – сказала графиня, обращаясь к проводнику, и, сняв с шеи нитку жемчуга, подала ему со словами: – Попроси ее принять эту вещь на память о ее несчастном друге.

Честный Ганс взял жемчуг и, отвесив неуклюжий поклон, с искренней признательностью поцеловал прекрасную руку графини, нашедшей средство с такой деликатностью отблагодарить его за оказанную услугу.

– Гм, гм… Сувениры и знаки дружбы! – пробормотал Кревкер. – Ну-с, нет ли у вас еще каких просьб, прекрасная кузина? Говорите скорей, время ехать!

– Только одна, – сказала графиня, смутившись. – Будьте благосклонны к этому… к этому молодому дворянину.

– Гм… – снова протянул граф, бросая на Квентина такой же проницательный взгляд, каким он удостоил Ганса Гловера, но на этот раз, по-видимому, остался гораздо менее доволен результатом осмотра. – Гм… да! Это клинок другого закала… А позвольте вас спросить, прелестная кузина, – продолжал он, передразнивая замешательство Изабеллы, – чем, собственно, этот… этот слишком молодой дворянин заслужил с вашей стороны такое внимание?

– Он спас мою жизнь и честь, – сказала графиня, краснея от стыда и досады.

Квентин тоже весь вспыхнул, но то была краска негодования; тем не менее он благоразумно сдержался, боясь еще больше испортить дело.

– Жизнь и честь? – повторил граф де Кревкер. – Вот как! Гм… да! А по-моему, прекрасная кузина, вам не следовало ставить себя в такое положение, которое налагает на вас подобные обязательства по отношению к этому… слишком молодому дворянину… Но что было, то было. Пусть этот юноша, если звание ему дозволяет, сопровождает нас, я о нем позабочусь. Только предупреждаю, что на будущее время я буду сам охранять вашу жизнь и честь, а для молодого дворянина постараюсь найти более подходящее занятие, чем обязанность телохранителя при странствующих девицах!

– Позвольте заметить вам, граф, – сказал Квентин, не в силах доле молчать, – чтобы впоследствии вам не пришлось пожалеть о вашем пренебрежительном отношении к совершенно чужому и неизвестному вам человеку, что мое имя Квентин Дорвард и что я стрелок шотландской гвардии, в которую, как вам известно, принимают только дворян и вообще людей благородного происхождения.

– Целую ваши руки и благодарю за ценные сведения, господин стрелок, – ответил граф Кревкер тем же насмешливым тоном. – Не будете ли вы так добры выехать со мной вперед?

В то время как Квентин исполнял приказание графа, имевшего в настоящую минуту если не право, то власть приказывать ему, он заметил, что леди Изабелла смотрит ему вслед с такой тревогой и нежным участием, что на глазах у него невольно выступили слезы. Но он вовремя вспомнил, что должен показать себя мужчиной в глазах Кревкера, который лучше, чем любой французский или бургундский рыцарь, был способен поднять на смех всякий намек на любовь и любовные страдания. Поэтому он решил, не дожидаясь вопросов со стороны графа, начать с ним разговор таким тоном, который показал бы ему, что он, Квентин, заслуживает лучшего обращения и большего уважения, чем то, какое граф, по-видимому, намеревался оказывать ему, задетый, быть может, открытием, что какой-то ничтожный шотландский стрелок удостоился доверия его знатной богачки-кузины.

– Граф де Кревкер, – сказал Квентин сдержанно, но решительно, – позвольте мне вас спросить, прежде чем мы начали разговор: свободен ли я или должен считать себя вашим пленником?

– Тонкий вопрос, – заметил граф, – на который я могу, в свою очередь, ответить только вопросом. Как вы полагаете, воюют теперь между собой Франция и Бургундия или находятся в мире?

– Во всяком случае, граф, вам это лучше знать, чем мне, – ответил Квентин. – Я давно уже оставил французский двор и с тех пор не имел оттуда известий.

– Вот видите, как легко задавать вопросы и как трудно на них отвечать, – сказал граф. – Знайте же, что я и сам не могу решить эту загадку, хотя и провел при дворе герцога в Перонне всю последнюю неделю и даже больше. А так как от решения ее зависит, будете ли вы свободным человеком или нет, то в настоящую минуту я должен считать вас своим пленником. Тем не менее, если вы были действительно полезны моей родственнице, если вы служили ей верой и правдой и если вы чистосердечно ответите на вопросы, которые я вам сейчас предложу, ваше положение улучшится.

– Графиня де Круа может быть