Что движет Россией - Морис Бэринг

ином районе оно отменено, такая отмена нередко происходит чисто формально. Зачастую и после нее губернатор продолжает осуществлять те права, что даются ему исключительно в чрезвычайных обстоятельствах. Более того, «положения об охране» часто остаются в силе даже в тех местностях, где нет, и уже достаточно долго не наблюдалось, никаких признаков беспорядков.

(2) Свобода совести — закон, специально посвященный веротерпимости, был принят несколько лет назад[66]. Теоретически свобода совести в стране существует. На практике же она существует лишь частично. Так, если в любом населенном пункте Российской империи имеется пятьдесят представителей любого вероисповедания, им по идее разрешается построить молитвенный дом и совершать там религиозные обряды по собственному усмотрению. Но другое положение закона предусматривает запрет пропаганды, и в последнее время эта статья толкуется все более расширительно. В результате выдвигаются технические возражения относительно того, что католические, униатские и иные неправо-славные общины нарушают порядок, после чего их церкви закрываются. Порой с той же целью находят технические возражения другого рода. Характерный пример — ситуация с католиками-униатами, которым П. А. Столыпин разрешил иметь церковь в Петербурге. Сейчас эта церковь закрыта по распоряжению министра внутренних дел Маклакова[67] на том основании, что ее здание не соответствует техническим условиям, обязательным для сооружений, где проводятся публичные собрания. Этот пример более чем типичен. В последние три года появилась тенденция, когда дарованные народу свободы отбираются назад с помощью технических возражений или под предлогом обнаружения признаков пропаганды. Это опять же раздражает всех, кого такие меры затрагивают. Как только относительно любой религиозной секты возникают подозрения, что она начинает соперничать с Православной церковью, немедленно находятся те или иные средства для ее запрета. В частности, в России не разрешена деятельность Армии спасения[68]. В этих условиях было бы абсурдно утверждать, будто в России есть свобода совести, но, с другой стороны, сегодня она существует в большей степени, чем прежде.

(3) Свобода печати — в широком смысле пресса в России теперь свободна, и в этом, пожалуй, состоит самый положительный результат революционного движения. До 1905 года в стране если не в теории, то на практике действовала «предварительная цензура»: иными словами, цензоры заявлялись в редакции газет и «исправляли» либо запрещали подготовленные к печати материалы как им заблагорассудится. В настоящее время люди могут писать в газетах все, что захотят, но власти имеют право подвергнуть газету штрафу в размере до 500 рублей (50 фунтов): а) за публикацию ложных известий о правительственных учреждениях и б) за подстрекательство населения к бунту против правительства. Если же та или иная местность находится на «положении чрезвычайной охраны», газеты, как мы видели, можно просто закрыть.

Последствия этого сильнее ощущаются в провинции, чем в больших городах, поскольку по логике для небольшой газеты с малым тиражом такой штраф куда болезненнее, чем для крупного издания с огромным тиражом, — для последнего это лишь булавочный укол. Более того, в провинции это законоположение применяется чаще и шире, чем в крупных городах.

К примеру, московская газета «Русское слово» — насколько мне известно, у нее самый большой тираж из всех российских периодических изданий — 7 ноября 1913 года напечатала следующие статистические данные о штрафах, наложенных к тому моменту на газеты за комментарии по «делу Бейлиса»[69]:

24 октября (7 ноября по григорианскому календарю): Конфисковано брошюр — 1

Оштрафовано газет — 1

Общая сумма штрафов — 200 рублей (около 20 фунтов).

Всего за 30 дней процесса над Бейлисом:

Арестовано редакторов — 6

Вызвано в полицию редакторов — 6

Конфисковано газетных тиражей — 27

Конфисковано брошюр — 6

Закрыто газет — 3

Оштрафовано газет — 42

Общая сумма штрафов на сегодняшний день — 12 750 рублей (около 1275 фунтов).

Такая же статистика с указанием общей суммы штрафов публиковалась ежедневно в ходе этого процесса о ритуальном убийстве.

Как мы видим, общая сумма штрафов не так уж и велика, но когда они — пусть и в небольшом размере — накладываются раз за разом, это в конечном итоге способно нанести серьезный ущерб небольшой провинциальной газете. И в любом случае такие штрафы вызывают немалое раздражение.

Здесь важную роль опять же играет вопрос толкования. Так, под категорию «ложных известий о государственных учреждениях» можно подверстать фактически все, что угодно, и зачастую газету легко поймать на технической неточности, пусть даже суть ее сообщения и верна.

К примеру, если в статистике вроде той, что я только что процитировал, указано, что редактор такой-то провинциальной газеты был арестован, и если, допустим, арест действительно имел место, но впоследствии редактор был освобожден, однако известие о его освобождении не дошло до газеты, опубликовавшей сообщение об аресте, данная газета будет оштрафована за распространение ложных сведений о действиях властей.

А теперь предположим, что в каком-нибудь провинциальном уезде чиновник нарушил некое законоположение, и известие об этом нарушении напечатано в газете. Так вот, если газета ошиблась с должностью этого чиновника, она тоже будет оштрафована за распространение ложных сообщений.

Газеты, перепечатавшие новости из других периодических изданий, которые подпали под действие положения о «ложных известиях», также могут подвергнуться штрафу.

Такое положение дел, хоть оно и не волнует издателей богатых газет, раздражает основную массу журналистской братии сверх всякой меры.

(4) Право на проведение общественных собраний — теоретически публичные собрания разрешены — при определенных условиях. Во-первых, чтобы провести такой митинг, вы должны обратиться за разрешением к местному губернатору и указать цель собрания. Если губернатор откажет, вам придется бросить эту затею.

Во-вторых, на любом собрании должен присутствовать представитель полиции, обладающий правом прекратить его, если он сочтет, что в выступлениях ораторов есть признаки антигосударственной пропаганды.

В последние годы полиция постоянно расширяет свое определение «антигосударственных» действий: настолько, что зачастую полицейские приходят на собрание с единственной целью — запретить его, и для этого они цепляются за первый попавшийся предлог, особенно если речь идет о собрании рабочих. Такая политика приводит к тому, что публичные собрания проводятся весьма редко, даже в период выборов. Одобрение полиции должны получать даже программы концертов.

(5) Ассоциации и общества — сразу после обнародования манифеста, при правительстве графа Витте[70] и в ходе работы первой Думы, они пережили короткий период бурного расцвета. С тех