Пирамида. Ленинградский альпинизм в четырех киносценариях - Григорий И. Сидько

не шутят! Задержитесь на недельку, сделайте повторное обследование и посмотрим, действительно ли вы здоровы, или это только так кажется…

Андрей сидит, уставясь в одну точку, повидимому, не слушая ее и что-то лихорадочно прокручивая в голове. Наконец, на что-то решившись, он приободряется:

— Хорошо, Софья Александровна, дайте мне тогда, пожалуйста, бланк, я пройду пока остальных — окулистов там всяких, лоров… Чтоб уж совсем железно было.

Заведующая (обрадованно): Вот и хорошо, Куликов, вот и правильно! Иногда полезно немного отступить… Это поступок сильного человека, мужской поступок, — она достает бланк справки, что-то вписывает в графы размашистым почерком, — а с сердцем не шутите! Сейчас, по молодости, это все ерундой кажется, а потом боком выходит. Организм ничего не прощает, с ним надо считаться, его надо беречь…

Андрей берет бланк, не глядя кидает в сумку и, торопясь, идет к двери:

— Спасибо, Софья Александровна, до свидания.

Заведующая: Не за что, Куликов, всего хорошего, — поставив его карточку на полку пустующего стеллажа, она подходит к окну, садится на койку, вынимает из лацкана иголку с ниткой и разглаживает на коленях край недошитой портьеры.

КРЫША ЭРМИТАЖА. ДЕНЬ.

По крыше Эрмитажа ходят студенты с рулетками, теодолитами и планшетами. Что-то обмеряют, чертят какие-то планы, зарисовывают скульптуры.

В противоположном от них конце здания на поверхность выбирается Андрей. Останавливается, глубоко и часто дыша, снимает с плеча подрамник, озирается по сторонам.

Город отсюда какой-то непривлекательный — серый, дымный. Небо пасмурное. Шумят машины.

Отдышавшись, Андрей пробирается через лабиринт дымовых труб и надстроек. Вскоре он натыкается на двух своих соучеников, неторопливо покуривающих папироски в укромном уголке.

Андрей: Привет! Ну как работа?

Первый (лениво): Нормально…

Второй: Хочешь присоединиться?

Андрей: Мне бы надо с кем-нибудь переговорить. Кто у вас тут руководитель?

Второй: Иди дальше, увидишь там бабу в черном свитере, вот с такими ушами, — он показывает жестом необъятную грудь, — зовут Виктория Эммануиловна. Все вопросы к ней.

Андрей: Она хоть как, ничего?

Первый (ухмыляется): Смотря в каком смысле…

Андрей: В смысле руководства.

Первый: Не знаю… Нам, в общем-то, плевать. Главное — приходить каждый день…

Андрей идет дальше. Вскоре он замечает крупную, немного нескладную, женщину лет сорока в черном, обтягивающем действительно огромную грудь, тонком свитере, вельветовых коричневых брюках, заправленных в высокие сапоги на каблуках, и белых рабочих перчатках, властно дающую какие-то указания стоящей за теодолитом девушке.

Андрей подходит к ней:

— Здравствуйте, Виктория… — замявшись, он умолкает.

Женщина: Эммануиловна. Слушаю вас! — она раздраженно и нетерпеливо поворачивает к нему узкое лицо с тонкими злыми губами.

Не ожидавший такого приема, Андрей начинает мяться:

— Мне… я…

Женщина: Слушаю вас. Побыстрее, пожалуйста!

Андрей: Моя фамилия Куликов, я тоже должен быть сейчас у вас на практике, но у меня еще не сдана сессия…

Женщина нервно стаскивает перчатки, теребит их в руках:

— Так. Знаю. Мне о вас говорили на вашей кафедре. Так чего вы хотите?

Андрей (неуверенно, подыскивая слова): Я бы хотел… То есть… В общем… Я, наверное, теперь уже не успею, так… нельзя ли мне с другой группой практику пройти, в августе?

Женщина: Нет, нельзя.

Андрей: Почему?

Женщина: Потому, товарищ студент, что всему свое время. И место. У другой группы будет другое задание, и если все начнут ходить ту-да-сюда, то получится бардак, а не преддипломная практика. Согласны?

Андрей: Согласен. Но…

Женщина: Ну вот и отлично!

Андрей (умоляюще): Но поймите, я сейчас не могу, я уезжаю, ведь в августе все равно здесь будут работать…

Женщина: Дорогой мой! Это уже ваши проблемы и не надо, пожалуйста, перекладывать их на чужие плечи! Вы все поняли?!

Андрей: Пожалуй, да.

Женщина: Ну вот и славно, — она снова надевает перчатки и деловито направляется в дальний угол крыши.

Из-за угла Андрея подзывают три одногруппника. Он подходит к ним.

Первый: Ну как?

Грубо выругавшись, Андрей присаживается на локоть химеры, закуривает.

Второй: Да она стерва! Ты на руку ее смотрел?

Андрей: Да как-то не обратил внимания… Там что, когти?

Второй (смеется): Да нет… Просто там отсутствует обручальное кольцо. Вот она и бесится!

Третий, оглянувшись по сторонам, достает из сумки бутылку водки и крышку от термоса. Наполнив крышку, он немного отпивает сам, остатки делят два его товарища. Снова наполнив крышку, он протягивает ее Андрею:

— Давай, тебе сейчас надо…

Андрей, вспомнив о чем-то, грустно усмехается:

— Мне нельзя. У меня сердце…

Третий: Во-во! Это как раз укрепляет… Расширяет… Давай быстрей, Эммануиловна сейчас вернется.

Андрей выпивает залпом, ему суют бутерброд с сыром. Он начинает вяло его жевать.

Первый: Слушай, сбегай еще за одной! Как раз тут через час обед, все свалят…

Андрей встает:

— Не, я пойду… Мне еще сегодня надо быть в форме…

Второй: Ну давай, тогда, заходи в гости! Мы еще с месяц будем тут валандаться…

Андрей быстро выбирается из лабиринта.

Внезапная боль заставляет его остановиться. Некоторое время он прислушивается к себе, напрягшись и затаив дыхание. Прикладывает руку к сердцу. Потом чуть выше, потом чуть ниже.

Постояв минуту в оцепенении, он расслабляется, несколько раз шумно и глубоко вздыхает и быстро устремляется в чердачную дверь.

ПЕРЕУЛОК БОЙЦОВА. ДВОР ОБЩЕЖИТИЯ АРХИТЕКТУРНОГО ФАКУЛЬТЕТА. БЛИЖЕ К ВЕЧЕРУ.

Во дворе общежития толпится человек двадцать. Большинство лиц нам уже знакомо.

В руках у девушек цветы.

Все наперебой о чем-то болтают, весело смеются и, время от времени, поглядывают на крышу.

Привлеченные необычным столпотворением, из распахнутых по-летнему окон общежития и соседних домов высунулись жильцы.

Самые любопытные из прохожих тоже остановились, желая, по-видимому, узнать, что же будет происходить дальше.

Наконец, с крыши разом вылетают концы трех веревок и, растянувшись вдоль здания, падают на асфальт.

После этого на краю крыши появляются Валера, Костя и Татьяна — все трое в спортивных костюмах и страховочных обвязках. За каждым из них тянется еще по одной вспомогательной веревке.

Снизу их встречают радостные крики.

Они машут в ответ.

Гена: Ну что, начинаем?

Наташа: Давай.

Гена вынимает ракетницу и стреляет в воздух. В белесое небо устремляется зеленая ракета, оставляя за собой черный грязный след.

Как по команде, Валера, Костя и Татьяна пристегиваются к свисающим с крыши веревкам и начинают съезжать вниз.

Снизу им кричат, как на соревнованиях:

— Давай!.. Давай!!.. Быстрее!!.. Еще быстрее!!.. Танюха, сделай их всех!..

На уровне четвертого этажа, в трех раскрытых окнах, мимо которых проезжают спускающиеся, появляются Виталий, Альберт и Виктор. Они неожиданно хватают появившихся первыми Костю и Татьяну, подтаскивают к окнам и большими старательными резинками штампуют им на лоб какую-то печать.

Спускающийся последним Валера, увидев это,