Истории из штурманского портфеля - Александр Циберкин

нас принялись безжалостно атаковать полчища комаров. Отмахиваться от них не было никакой возможности, так как руки были постоянно заняты укладкой парашюта. Терпишь-терпишь, а потом как вскочишь и давай себя охлопывать – все ладони в крови.

Каждую операцию по укладке контролировали инструкторы, которые после проверки давали добро на продолжение работы. И вот парашют уложен, ранец зачекован и опломбирован бумажкой с твоей подписью – парашют готов к применению.

Прыжки были назначены на раннее утро, чтобы успеть завершить их до начала полетов. Встали перед восходом солнца – небо только-только начало сереть, а на востоке у горизонта обозначилась узкая багряная полоска. Летное поле аэродрома было укрыто тонкой пеленой утреннего тумана, стелящегося по мокрой траве. Было тихо – ни один лист на деревьях не шелохнется. От утренней свежести и понятного волнения тело пронизывала мелкая дрожь. Я шел, нервно позевывая и растирая предплечья ладонями, чтобы согреться. В парашютном городке нам открыли каптерку и предложили подобрать себе шлем и специальные ботинки на толстой подошве. Шлемы были двух типов: мотоциклетный и танковый. По размеру мне подошел только танковый.

Разобрали парашюты, взяли запаски и пошли на старт, который находился в центре летного поля. Стартом служил большой брезентовый квадрат, расстеленный на траве и закрепленный специальными колышками. На этом квадрате мы аккуратно, в ряд разместили свои парашюты с запасками.

Инструкторы построили нас, еще раз напомнив действия в особых случаях, и зачитали, кто в каком залете прыгает. Мне выпал второй. Тем временем из-за горизонта начало медленно выползать солнце. Его первые робкие лучи ласкали лицо, заставляли щуриться и унимали утреннюю дрожь. Туман, что стелился по траве, испарился, о нем теперь напоминала лишь обильная роса.

На краю летного поля проснулся дремавший Ан-2. Его мотор, пару раз недовольно фыркнув и выпустив облачко сизого дыма, басовито заработал, разгоняя утреннюю тишину. Пилот, опробовав мотор на различных режимах, подрулил к нашему старту. Первая группа парашютистов гуськом пошла к самолету. Выпускающий закрыл за ними дверь, мотор взревел, и Ан-2 сразу же пошел на взлет.

Пришла очередь нашего залета становиться на линейку проверки. Я влез в заранее подогнанную подвесную систему парашюта, который сам же и уложил накануне, застегнул карабины и прицепил запаску, а под нее запихал сложенную сумку своего парашюта. В нашем залете я прыгал вторым. Инструкторы проверяли парашюты вдвоем: второй следовал за первым, подстраховывая его. Ребята из первого залета уже висели под куполами, а Ан-2 крутой спиралью заходил на посадку. Когда он подрулил на исходную позицию, выпускающий открыл дверь, выбросил на траву оранжевые чехлы куполов, а потом махнул нам рукой: «Давайте сюда!»

За штурвалом самолета сидел командир отряда Ижевского УАЦ Пасынков, второго пилота не было. Одет он был в легкие брюки и футболку, на босых ногах – сандалии. Выпускающим назначали опытного парашютиста, так как он отвечал за безопасность на борту, и от него зависела точность выброски парашютистов. Самолет взлетел, и выпускающий начал цеплять карабины вытяжных фалов наших парашютов к специальному тросу под потолком салона. Мы, притихнув, сидели на откидных сиденьях вдоль бортов. Дверь в пилотскую кабину была открыта, и я с интересом наблюдал за действиями летчика. За несколько минут Пасынков набрал положенные 800 метров высоты и занял боевой курс для выброски.

Выпускающий распахнул входную дверь – и передо мной разверзлась бездна, в которую предстояло прыгать. Я сидел через одного от двери и не мог оторвать глаз от земли, которая едва угадывалась далеко внизу. Опершись руками о дверной проем и высунув голову наружу, выпускающий определял момент начала выброски. Вот он отстранился от двери и махнул рукой нашей пятерке: «Вставайте!» Стоять было непросто, от волнения подкашивались ноги. Парень, что был передо мной, быстро исчез в дверном проеме. Теперь я! Как учили, оперся одной ногой о дверной порожек, руками плотно обхватил запаску и… Легкий хлопок по плечу: «Пошел!» Оттолкнувшись от самолета, я рухнул в бездонную пропасть.

Глаза не закрывал и в падении видел свои ноги, которые почему-то были у меня над головой. Свободное падение длилось всего три секунды, а потом – сильный рывок, ноги резко ушли вниз, и я закачался под куполом парашюта. Сразу же начал действовать, как учили: осмотрел купол – все нормально, он раскрылся полностью, без перехлестов и порывов. Удобнее устроившись в подвесной системе, начал осматриваться вокруг: не сближаюсь ли с кем-то. Попробовал разворачиваться под куполом – все получилось. И только потом задохнулся от необъятного простора, что был вокруг меня. Земля еще далеко внизу, и странно было видеть ее под своими ногами. Состояние безудержной эйфории захлестнуло меня, хотелось кричать, петь чтото радостное!

Парашют Д-18, с которым мы прыгали, был неуправляемыми и на авиационном жаргоне назывался «дуб»: куда тебя ветер унесет, там и приземлишься. А земля-то все ближе и ближе, и чем ниже я оказывался, тем быстрее она приближалась. Меня несло боком, поэтому я развернулся в подвесной системе так, чтобы земля набегала на меня. Ноги плотно вместе, подошвы параллельно земле. Перед самым касанием энергично потянул за задние лямки, перекашивая купол, чтобы уменьшить поступательную скорость. Удар! Я крепко приложился подошвами ног и сразу повалился на бок, но тут же вскочил и забежал за купол, чтобы его загасить.

Отцепил запасной парашют, расстегнул карабины и освободился от подвесной системы. Собрал купол и стропы в парашютную сумку, закинул ее за спину и с запаской в руке пошел к старту. Приземлился я в метрах трехстах от него. Состояние после прыжка – неописуемый восторг! Хотелось немедленно прыгнуть еще, но, к сожалению, прыжок нам полагался только один. Командир отряда Пасынков поздравил нас и вручил каждому удостоверение парашютиста и значок – парашютик на голубом фоне.

Это славное событие случилось шестого августа 1970 года, за двенадцать дней до моего шестнадцатилетия. Следующий прыжок с парашютом я совершил через два года, когда был уже курсантом Челябинского штурманского училища, где парашютная подготовка являлась обязательным элементом учебного процесса.

ПРЕПОДАВАТЕЛЬ

Нас, курсантов Челябинского высшего военного авиационного Краснознаменного училища штурманов имени 50-летия ВЛКСМ, учили высококлассные преподаватели, профессионалы своего дела, многие из которых прошли суровую фронтовую школу Великой Отечественной войны. Они были для нас примером служебного и воинского долга.

Осенью 1973 года, когда после отпуска начались занятия на третьем курсе, у нашего 343-го классного отделения восьмой роты появился новый преподаватель на кафедре БПСП – боевого применения средств поражения, или просто бомбометания. Прежний преподаватель уволился в