Крах атамана - Олег Георгиевич Петров

– Стой! Руки вверх!

Упавший возле забора Бориска Багров, страшно матерясь, начал тут же садить из «маузера» на голоса. Агенты открыли ответный огонь. Как показалось бандитам, со всех сторон.

Трясущийся со страха Архипов тут же задрал руки, сдались и Верхозин с Лисовенко. Понятно, что державшийся чуть поодаль Прокопий Андреев оказался четвертым, кто сопротивления не оказал.

Бориска же бросился наутёк, суматошно паля из пистолета. Невозмутимый Степан Ашихмин поймал вспышки на мушку «нагана» и плавно нажал спуск. Коренастая фигурка словно подломилась, раздался истошный мальчишеский вопль:

– А-а-а! Суки! Не подходи! А-а-а!

Но «маузер» пусто клацнул.

В третьем часу ночи пятерку задержанных доставили в арестное помещение городской милиции.

Еще в больнице Багрова перевязали. Рана была неопасной – задеты мягкие ткани икры, кровь остановили довольно быстро.

Наутро бандитов перевели в тюрьму, поместив Багрова в лазарет.

Чего-то существенного первичные допросы ленковского «старичья» не дали. По всей видимости, к особо осведомлённым они и не относились.

Куда большие надежды Дмитрий Иванович Фоменко возлагал на допрос Бориса Багрова. Пока его не трогали. Но не потому, что он пребывал в лазарете. Андреев-Карнаухий еще в первый раз показал, что Багров у Ленкова на своеобразном положении – «аньдютанта», как выразился Прокопий, – постоянно при главаре. Стало быть, знает парень поболе любого в шайке о ее составе и совершенных преступлениях. Учитывая все это, Дмитрий Иванович прикидывал правильную тактику будущего разговора с Багровым. Пока на ум ничего дельного не приходило.

Тем временем решили проверить тот адресок на Большом Острове, о котором упоминал Попиков – шинкарки Дарьи Храмовских-Щелкановой. На Сухотинскую улицу четверо агентов уголовного розыска вместе с группой милиционеров 1-го городского участка нагрянули поздним вечером 29 марта.

Когда вошли в дом, то помимо хозяйки, чернявой бабы лет сорока, здесь обнаружились четверо мужчин явно бандитского обличья. Реакция у последних оказалась более скорой, чем у милиционеров. Загрохотали выстрелы.

Одним почти сразу же была разбита освещавшая помещение керосиновая лампа, другим – ранен в ногу агент угро Вальков. Быстрая и яростная перестрелка закончилась печально: никого из бандитов задержать не удалось, тогда как Валькову становилось все хуже и хуже от острой кровопотери – была перебита бедренная вена. (Через неполные сутки милиционер скончался в больнице.)

В смятении, после нескольких часов бесплодных поисков в прилегающей округе, милицейская группа вернулась в первый участок.

2

Однако вскоре события получили новый оборот. К дежурному – временно исполняющему должность надзирателя участка Ботову – в половине шестого утра явился один из местных жителей, Архип Карпов, больше известный в милиции по прозвищу «Архипка за мостом». Появление Карпова удивило Ботова.

– Как это ты, Архипка, к нам сподобился? – ехидно осведомился Ботов, зная Карпова как укрывателя преступников и краденого.

– Начальник, едрить, не до шуток! Тут такое дело…

Архипка был страшно перепуган и заявил, что около полуночи к нему в окно постучался неизвестный, назвавшийся бойцом из Даурии. Он просил пустить его переночевать, добавив, что дорогой его ранили, и он себя плохо чувствует.

– Я етого типа, едрить, пущать совершенно не хотел. Спужал он меня, едрить, опять же время нонче какое… Но Ляксандра, супруженица, стало быть, наша настояла, едрить. Вцепилась баба, што твой клещ! Вопщем, надоели мне энти уговоры, едрить, до печенок проняли, вот я и сделал, чево она просила – впустил энтого неизвестного человека. А он, начальник, стонет так жутко…

Карпова трясло.

– …Через ети стоны, едрить, я ишо больше спужался, хотел сразу же в милицию, к вам, бежать. Н-да! Но по ночи побоялся, едрить, мало ли чо, оставил все до утра, вот…

Ботов, взяв с собой милиционера Степанова, пошел с Карповым к нему домой на улицу Интендантскую.

В комнате на кровати лежал тот самый неизвестный. Был в сознании, но дышал тяжело, с хрипами. На вошедших с усилием скосил глаза.

– Кто вы такой? – нагнувшись, спросил Ботов.

– Дягтерев я, из Благовещенска приехал… Три дня тому назад… Удостоверение в кармане…

Удостоверение на имя Дягтерева сразу вызвало у милиционеров подозрение. Неряшливо оформленное, с расплывшимися, смазанными печатью и штампом. Больше ничего в карманах у раненого не было.

– Где вас ранили, когда?

– У речки… Вечером… Шел… Напали…

– Хозяин, – повернулся к Карпову Ботов, – организуй быстро подводу, надо везти его отсюда. И вы, хозяйка, тоже собирайтесь для допроса в участке…

Молодая рябая женщина охнула, с ненавистью глядя на милиционеров.

«ПРОТОКОЛ ОПРОСА

1922 г. Марта 30 дня, я, пом. н-ка 1-го уч. милиции гор. Читы Белобородов, согласно протокола Врид. надзирателя Ботова производил опрос в качестве свидетеля:

Граж. Заб. обл. В.-Удинского уезда Байхировской волости села Китой Александра Георгиевна КАРПОВА, 24 лет, грамотная, замужняя, под судом не состояла, проживающая на Б-Острове, Интендантская ул., соб. дом.

показала, что в ночь на 30 марта я проснулась и услышала, что кто-то к нам в двери стучит, я и мой муж встали и подошли к двери, спросили, кто стучит, и нам ответил знакомый голос, по голосу мы узнали, что это “Яшка” который до этого раза бывал у нас несколько раз со своим товарищем “Сенькой” и выпивали водку, так как я придерживаю водку. А также один раз пили чай. Фамилии их не знаю. Когда мой муж отложил двери, то “Яшка” через порог упал и сказал, что я раненый. Мы его затащили в дом, “Яшка” стал стонать. Муж спросил, в чем дело, ответил, что ранили. На вопрос, где ранили, Яшка ответил: “Черт его знает” и попросил его разуть. Я, говорит, ознобил ноги. Муж не хотел разувать, но я пожалела и разула его, дала ему мужевы катанки. Муж лег спать, а я не могла уснуть до 7 утра. Ночью муж хотел пойти в милицию и заявить, но я боялась остаться одна и сказала мужу, чтобы оставить до утра, на что он согласился. Яшка же просил не заявлять в милицию, а сказал, что я немного поправлюсь и уйду, а также просил мужа, чтобы проводил до Титовой в дом Свешниковой, но муж провожать не согласился. Когда на улице рассвело, то муж пошел заявлять в милицию.

Когда Яшка был затащен в дом, то отдал моему мужу револьвер “Наган” и сказал, что если я до утра не доживу, то револьвер отдай моему товарищу “Сеньке”. Куда спрятал мой муж револьвер, я не видела, так как у меня заплакал ребенок.

Когда муж явился с милицией, то с ним было два милиционера, и они сказали мужу, чтобы он запряг лошадь и довез Яшку