История улиц Москвы. От Неглинной до Басманной - Никита Денисович Здоровенин

В Москве таких рыночков было много, один даже оставил свой отпечаток в топонимике, недалеко от Пушкинского музея есть улочка Ленивка. Также Ленивкой называли и северную часть Пятницкой. С появлением тут купцов улица, конечно, расцвела. Появились невероятные магазины, изящные доходные дома и уютные особняки. Здесь, в тихом Замоскворечье, любили жить адепты традиционного медленного, спокойного уклада жизни. При этом, хотя и желая жить на природе, как в деревне, откуда многие купцы были родом, они нанимали для своих московских жилищ лучших архитекторов.

Вот, например, особняк Коробковой авторства маэстро Кекушева. В основе – еще более старый дом, который Кекушев взял и преобразил до неузнаваемости. Причем дважды. Сначала он взял неинтересный семиоконный особнячок предыдущего владельца купца Тугаринова и достроил его. Фасад получился неожиданно в стиле неогрек. Объемы чуть-чуть расширились, появились башенка и изящная ограда. Причем в основе сохранились еще более старые своды Монье – интереснейшая вещь. Возможно, вы замечали в некоторых старинных московских особняках небольшие арочки, которые, как будто ни на что не опираясь, перекрывают какое-нибудь длинное и широкое пространство: коридор, подвал или проездную арку. При этом Монье не был архитектором, он был садовником и искал способ укрепить… кадки для пальм. Пальмы своими корнями давили на стенки и ломали их. Он решил сделать кадки из бетона и для пущей крепости укрепил железными обручами. Так родился первый железобетонный объект – горшок. Вскоре Монье запатентовал множество сопутствующих изобретений, а другие инженеры улучшили его технологию, чтобы в итоге получить современный железобетон. Своды, названные именем Монье, при этом не всегда сделаны из железобетона, они вполне могут быть и кирпичными, а к Монье они, возможно, не имеют никакого отношения – нет доказательств, что он был первым, применившим эту технологию, но название с его именем будет встречаться нам очень часто. То, как Кекушев перестроил особняк, всем очень понравилось, его хвалили и говорили, что это лучшее его творение.

Но купцу Коробкову этого показалось мало. Он снова нанял Кекушева, чтобы тот еще увеличил особняк и почти полностью переделал его в новом эклектичном стиле. На этот раз Кекушев работал с архитектором Шуцманом, который потом еще не раз будет помогать Кекушеву на его проектах. Кекушев здесь в три раза увеличил объемы особняка, фасад щедро сдобрил лепниной и рустовкой, даже технологические решения красивы. Посмотрите, например, на окна. Они же сами по себе – ритм и музыка. Здесь можно насчитать пять окон различных форм и размеров. Одно, необычное, в форме эллипса, прячется сбоку, а другое, самое большое, на фасаде – это для кабинета хозяйки. Оттуда анфиладой проходили: викторианская гостиная, столовая, буфет, кабинеты, большой зал, будуар, спальни, кухня и зимний сад с пальмами (хочется думать, в железобетонных кадках Монье). Хозяева особняка, Трифон и Ольга Коробковы, были интереснейшими людьми.

Трифон Коробков был маклером Московской биржи, владельцем кирпичного завода и бумажного производства, потомственным почетным гражданином. Коробковы были открытыми, интересующимися искусством и московским обществом людьми. Сын Коробкова занимался живописью, дочь играла в театре Вахтангова. В гостях у них бывал Владимир Гиляровский. А портрет Ольги Коробковой писал художник Герасимов. Тогда он еще любил солнце и красивые тени на лицах своих моделей, но позже прославится своим портретом Сталина и Ворошилова в Кремле, который шутливо называют «Два вождя после дождя». А в дореволюционные годы, представьте себе, он, даже и не мечтав о таком будущем, усаживал дочь Гиляровского в нужном ракурсе в саду загородного владения Коробкова. Трифон Коробков в духе великих меценатов Третьякова и Мамонтова старался поддерживать художников и коллекционировать – тогда это было модно. Ставку он сделал на молодых художников вроде Герасимова. Но мир изменился, Герасимов взлетел до недосягаемых высот, а семья Коробковых пала. Особняк отдали под детский дом № 28. После он оказался в ведении Академии наук, а с 1960-х здесь посольства. Сейчас – Ганы.

Усадьбу фон Рекк москвичи частенько называют «Домом со львами». Ну и правда, две хищные кошки лежат перед тем, что кажется главным объемом особняка. Один лев спит, другой бдит. А между ними – хитрость. Хитрость заключается в смелой идее архитектора Шервуда. Весь визуальный акцент он перенес с длинного главного фасада на выступающий боковой. Такого в Москве еще не видели! Кто же заказчик? А его и не было по сути! Отсюда и взялась такая смелость. Дом построили в рамках проекта Московского торгово-строительного общества – они строили доходные дома и особняки, а потом уже готовыми их продавали. Они нанимали лучших архитекторов, а потом давали им почти полный карт-бланш: строить можно было как угодно, сколь угодно смело и необычно – лишь бы это выделялось, лишь бы это хотели купить. Этот особняк стал одним из первых таких проектов общества. И, конечно, успешным. С такой архитектурой долго ждать покупателя не пришлось. Первое время особняк был записан на супругу владельца этого строительного общества – Вильгельмину Рекк. Записывать недвижимость на супругу – давняя купеческая традиция, и Яков Рекк ей следует. Вскоре особняк выкупил Петр Стахеев, а через несколько лет – коммерсант (а сейчас сказали бы – бизнесмен) Николай Суханов. Он владел домом до самой революции. Тогда за коринфскими колоннами, в мавританских, зеркальных и барочных залах поселился Замоскворецкий райком партии, секретарем которого вскоре стала товарищ Землячка. Землячку, устроительницу красного террора, нервную и вспыльчивую женщину, боялись, кажется, все. Ей даже прозвище дали – Демон. Но даже у демонов есть конец, Землячка ушла. Союз распался. А в подпорченных в 1930-е интерьерах неожиданно оказалась Федеральная служба исполнения наказаний. Рекку такое и не снилось.

В самом начале улицы Пятницкой есть дом номер 1/2. А у дома – крыльцо. На крыльце двуглавые орлы и надпись: «Т. д. П.А. Смирнова». Торговый дом того самого Смирнова, чье имя вы могли и сегодня видеть на этикетках водки. Петр Смирнов за свою жизнь прошел путь от крепостного до поставщика двора Его Императорского Величества и двора короля Швеции. Вот уж действительно – жизнь, достойная сценария для фильма про историю успеха. Всего через три года после того, как он получил вольную и открыл свою первую винную лавку, он расширился до того, что построил здесь, возле Чугунного моста (в него перетекает Пятницкая), свой первый маленький водочный заводик, переоборудовав под него какой-то подвал. На нем работали всего 25 человек. Но Смирнов сразу определил главный принцип своей работы, который и стал, пожалуй, главной причиной его успеха: «Давать лучшее, вырабатывать продукты из первоклассного русского материала и не жалеть средств и затрат на усовершенствование аппаратов производства». Смирнов постоянно расширял свой бизнес.

Вскоре в его владении были уже несколько