Тео. Теодор. Мистер Нотт - Hashirama Senju

Кирпичное здание будто бы никак не поменялось. Ощущения возле него были престранные, Теодор будто бы почувствовал на себе десяток взглядов, и даже нервно повёл плечами, настолько это его смутило. Взбежав по лестнице крыльца, он всё ещё не смог отделаться от этого пренеприятного ощущения, которое было в новинку. «Чьё-то проклятье», — уверился он.

Место жительства того самого человека было наверху, на одном из этажей, и Тео хорошо помнил к нему путь — и через пару мгновений оказался там, впрочем, увидев совершенно не то, что ожидал. Из-под чёрной от копоти железной двери сверху, над потолком, виднелись следы пожара, а свежая краска на стенах снаружи свидетельствовала, что кто-то уже попытался закрасить последствия огня. Огонь был стихией Теодора, но магии он снаружи не чувствовал… но внутри?

— Ч’го смотришь, — окликнула его с лестницы девица-маггла примерно тех же лет, что и он сам. — Там уже полгода как пожар случился. Нечего туда лезть, всё равно Джеки всё уже вынес, — легкомысленно усмехнулась она.

«Конфундус», — мысленно скомандовал Теодор, и девушка, смутившись, уставилась в пол, застёгивая свою кофту так, чтобы не было видно её поднятых безо всякой магии грудей. Дождавшись, пока она спустится, Теодор наставил палец на замок и сосредоточенно пожелал, чтобы тот открылся. «Алахомора».

Тщетно — он оказался не закрыт вовсе. Мрачный и заинтересованный обстоятельствами — «неужто это Пожиратели?!» — он зашёл внутрь, не став закрывать дверь до конца.

То, что встретило его за дверьми, было похоже на потухшее кострище. Всё вокруг было чёрным, как самая чёрная ночь в час волка, но чёрным не только от сгустившейся темноты, но и от копоти и сажи, выжженого до тла.

Теодор осветил себе путь Люмосом и ступил дальше. Огонь выжег всё, что было внутри, но он не чувствовал магии. Будто бы то, что свершилось в этом доме, имело совершенно маггловскую природу, маггловскую, и никакую больше…

В небольшой комнате покоились остатки двух кроватей, побольше и поменьше. «Джоли и её мать Анна», — подумал он с отстранённой грустью. Анна была, хоть бы и единожды, мила его отцу. Джоли ещё не была никому мила из тех, о ком он знал, но уже и не могла стать. Чёрная копоть и серый пепел под ногами — вот и всё, что могло остаться от обеих женщин в этом огненном пламенном вихре. Темнота заколоченных окон давила, удушала, ему было горько и жалко тех, кто погиб в этом страшном пожарище.

Тео почувствовал себя дурно. Ему вспомнилось, как миссис Норрис, ни в чём не повинная кошка старого сквиба, была зверски сожжена проклятым Пожирателем смерти. «Он заслужил это», — мысленно повторил Теодор. — «Заслужил ещё в тот миг, когда встал на этот проклятый путь».

Мысли его поплыли куда-то вдаль, и лишь краем сознания он испуганно услышал хлопок железной двери совсем рядом. Палочка инстинктивно скользнула в его руку, он обернулся, и…

…и увидел оскаленное вытянутое лицо с белой, налипшей на него кожей, раззявленной пастью и клыками, абсолютно не человеческими на вид. Это был вампир в облике молодого на вид старика.

— Бомбарда! — сорвалось с его губ первое же, что пришло в голову. Тварь, что подобралась к нему вплотную, занесла над его шеей клыки, чтобы превратить мага в вурдалака и тёмную тварь, отлетела с жутким визгом к двери. — Люмос Солем! Инсендио!

Здесь было нечему гореть, но вспыхнувший яркий свет озарил ещё по меньшей мере одно тело, тут же ринувшееся вперёд.

— Проклятье! Инкарцеро!

Он промахнулся! Промахнулся! «Вспомни, чему учил тебя Шизоглаз!» — завопил он сам на себя, и тут же слаженная, отточенная десятки раз комбинация откинула вампира от Теодора. Угли и головешки, что остались от домашней утвари сгоревшего дома, рвали кожу тёмного создания, что преследовало его в кошмарах.

Вдруг его разум затмила головная боль. Палочка чуть не выпала из его рук, а носом, почувствовал Теодор, пошла кровь. Первый, древний, но молодой вампир потух. Он стоял на коленях и будто бы молился, молился в странном тёмном жесте, и время вокруг Тео превращалось в желе.

— Ты слаб и жалок, мажёнок, — презрительным холодным тоном произнёс некто. Теодор не мог пошевелиться, таким вязким всё было вокруг, он даже не мог моргнуть, а головная боль всё била и била в его висках. — Хотел спрятаться в складках времени. Но я оказался хитрее, не так ли?

Свет Люмос Солем стал неярким, а молящийся вампир распался на десяток, что будто бы в галлюцинации окружили Теодора. Он не мог ни пошевелиться, ни призвать магию, ни аппарировать («Проклятье! Нужно было аппарировать прочь тут же!»), ни че го н е м о г т о л ь к о с м о т р е т ь в п е р ё д. .

Фигура говорящего проступала всё явственнее. Это был высокий и худощавый мужчина в деловом костюме. Его коротко стриженные с пробором волосы, высокие скулы и небольшие, глубоко сидящие глаза чёрного цвета, навевали ассоциацию с аристократом. Тонкие, почти незаметные губы, скрывали полный острых зубов рот, скорее похожий на акулий. Он сжимал в руке какой-то чемодан, а кроваво-красный галстук давал ассоциацию с всей выпитой им кровью… «старая, древняя тварь», — подумал Тео.

— Шутки ли это? Нет, не шутки, мальчишка. Ты уже связался с вампирами, и мы не забудем тех ран, что ты нам нанёс. Ты пожалеешь о них. Ты уже жалеешь, — с превосходством сказал он. — Маги всегда думают, что они — венец природы, но это лишь от врождённого тщеславия и эгоизма!

Он начал произносить какие-то страшные слова, от которых в ушах у Теодора зашумела кровь, будто бы готовясь вырваться из его тела. Это было больно, это было страшно больно, это была другая боль, чем от Круцио…

Вдруг всё кончилось, и он рухнул на пол, как мешок. Темнота поглотила его.

Глава 130

Мыслей не было — было неприятное ощущение, будто бы он задыхался под водой, как будто Арчи и Дин снова пытались, играясь, потопить его в едва тёплом Канале. Лихорадочно пытаясь всплыть, Тео дёрнулся и перевалился на бок.

— Ну что ты, друг, как? — участливо спросил его молодой мужской голос, слегка хриплый. Виски пульсировали от головной боли, сковывая каждое движение. — Агуаменти!

Снова поток воды. На этот раз Теодор пересилил себя и смог закрыться от него рукой. Запах гари и сажи бил в нос,