Тео. Теодор. Мистер Нотт - Hashirama Senju

— Грегори хотел быть колдомедиком, — сказал вдруг с надломом в голосе отец покойного сокурсника Нотта. — Лечить людей. Зелья назначать, раны сращивать, расколдовывать дураков.

Воспоминание о сыне будто бы выпустило из него дух, и взрослый, опытный колдун мгновенно стал вдруг поникшим седовласым стариком под мелкой моросью февральского шотландского дождя.

— Мне жаль, что я не смог остановить Поттера тогда, — сказал Теодор, потому что нужно было что-то сказать.

— Этот ублюдок заслуживает всего, что с ним сделает Повелитель, — процедил Гиббон, сощурившись. — Пусть Малфои снова предали нас, ему некуда идти, и рано или поздно он окажется здесь, в западне. Проклятье, — Гиббон, спохватившись, ловким движением достал палочку. Теодор затравлено отшатнулся. У крыльца, где они стояли, вдруг сгустился невесть откуда взявшийся туман.

— Обливейт! — скомандовал Гиббон.

— Протего, — хрипло перебили его слова Гойла.

Магический туман, сгустившийся вокруг Нотта и Пожирателей, на мгновение вспыхнул — и Гиббон отшатнулся назад, подхватываемый мрачным Гойлом.

Теодор потерял все слова, что у него были. Туман окутал их вновь, повинуясь движению палочки мужчины, пока его спутник ловил ртом воздух.

— Ты не смог остановить убийцу моего сына, — тихо прошептал Гойл. — Но ты смог привести мне его шкуру и получить внука. Я не забыл это, Нотт. Вали в свои «Три метлы», но знай, что если ты идёшь на встречу к ублюдку Яксли в номере на верхнем этаже, второй раз я тебя не спасу. Пшёл вон, щенок.

Туман рассеялся, и Нотт спешно, срываясь на бег, бросился ко входу в паб, рывком отворяя дверь и закатываясь внутрь.

Тёплая, напряжённая, но радушная постольку, поскольку это было возможно, атмосфера внутри чуть пригладила его нервы. Стараясь не шататься, задаваясь вопросом: «Что это, во имя Мерлина и Морганы, такое было?!», он прошёл к стойке. Мадам Розмерта с милой улыбкой болтала с сидящем рядом с ней незнакомцем и с видимой неохотой отвлеклась на ещё одного студента.

— Мистер старший префект, — изобразила она вежливую улыбку. — Чем могу быть полезна?

— Спасибо, Розмерта, — кивнул он. — Погода дрянная сегодня, меня аж колотит от холода.

Колотило его от другой причины, но говорить он об этом не собирался.

— Ах, школьники сегодня даже не помнят про согревающие чары!

— Это всё подготовка к экзаменам. Забываешь азы! — без особого чувства отшутился Теодор. — Нальёшь мне грога?

Нотт был совершеннолетен уже без малого год, и мог себе позволить шалости, недоступные подросткам.

— А мне «Звёздного света» на два пальца, — добавил вдруг нарочито басом маг, с которым Розмерта флиртовала. Она сладко, даже игриво улыбнулась ему, и пообещала принести старую бутылку этого виски из подвала.

Теодор присел за стойку, пытаясь привести мысли в порядок, как вдруг на столешнице перед ним проступили буквы.

«ПОНЕДЕЛЬНИК ЛОНДОН ГРОУВ-СТРИТ ВОСЕМЬ ДЕВЯТЬ ТРИДЦАТЬ СПРОСИТЬ КИМ НЕ ПОВОРАЧИВАЙ ГОЛОВУ».

Последний совет был очень актуален: Тео как раз было дёрнулся, чтобы покоситься на неизвестного соседа, явно не Джереми Яксли — сквиб бы не смог использовать эту разновидность чар — но вместо того удачно перенёс это движение, чтобы пересесть боком и обернуться назад, в зал.

Примерно половина мест в зале «Трёх мётел» занимали студенты. Большинство из них и ехало в Хогсмид на деле не за «приколами» закрывшегося Зонко, а за сливочным пивом и атмосферой свободы и взрослости, что, как им казалось, приносило поселение. Тео в голову пришла мысль, что жители Хогсмида, первые из них, должно быть, были как раз-таки очень инфантильны, раз поселились магами у самого школьного замка.

«И почему, всё же, Гойл вступился за меня?» — вернул себя Нотт к прежним раздумьям, повернувшись обратно. Столешница была гладка и чиста, как и раньше, а мадам Розмерта как раз поставила перед ним стеклянный бокал, наполненный горячим грогом с долькой апельсина.

Сосед лихо подмахнул свой напиток, и сияющее магическим огнём подожжённая жидкость мигом влетела в его рот так, что он даже не закашлялся, лишь шляпа его накренилась к затылку. Соломенные волосы были Нотту знакомы, так что он, даже не поворачиваясь, смог сопоставить факты.

Это был никто иной, как Уилл Пендлтон, спасший его от вампиров месяцы назад. Его скулу украшала язва незаживающего шрама, а руки подрагивали — может, от выпивки, а, может, от ран.

Они были ровесниками, и Теодор предусмотрительно поблагодарил мать-магию, что он спал и верховодил студентами в замке, а благородный, но нищенствующий Уильям делал разные грязные дела для своего патрона, а то и для Тёмного лорда лично.

* * *

— Нотт, ты должен мне помочь, — безапелляционным тоном заявила ему Лаванда Браун вечером воскресенья. — Только ты можешь это сделать.

— Что? — удивился Теодор. Браун была дочерью отставного аврора, но за минувшие годы они едва ли перекинулись десятком фраз — и чаще всего это были реплики вроде: «Передай мне книгу, Теодор; спасибо, Лаванда». — Что-то случилось?

— Случилось! — хлопнула она рукой по столу. — Артур Гэмп. Знаешь такого?

Брови Тео изумлённо поползли вверх.

— Конечно, — как можно деликатнее ответил он. — Мы знакомы с детства.

— Знакомы с детства! Мне казалось, что вы с ним друзья. Ты видел его в последние дни?

Теодор поднялся из-за своего рабочего стола и поправил зелёно-серебристый слизеринский галстук, заправленный под жилетку, на которую был наброшен плащ, заменявший мантию. Ему подумалось, что он тоже хотел бы добавить своему рабочему месту в башне префекта какого-то наследия, чего-то, что говорило бы о нём как о хозяине этого места целый год. Единоличном.

— Мы виделись намедни, когда я вернулся из Хогсмида, — хмуро ответил Тео. Хмуро от укола совести — если уже гриффиндорка Браун пришла к нему, слизеринцу Нотту, говорить про Арчи, человека, что был ему как брат, то Теодор что-то пропустил. — Он посетовал, что всё его время уходит на картины.

— Картины! Картины! Ты видел эти рисунки? Он болен, болен!

Браун мастерским движением следователя, что хотел повергнуть уликами в шок, из-за спины достала стопку пропитанных магией листов, швырнув её на стол. Теодор склонился над ними, и тут же отшатнулся — так ему было не по себе от увиденного.

Огромные человекоподобные твари, сверкающие рунами и черепами, угрожающе поворачивались и следили за зрителем. Кислотные пейзажи неестественных цветов заставляли ощущать мурашки на коже. Дивные твари бросали друг в друга людьми, словно снежками. Последним эскизом была сцена битвы огромной обезьяны против ящера в маггловском городе, не то Лондоне, не то Париже. Сквозь бумагу и чернила Тео слышал рёв тварей и скрежет металла маггловских дворцов.

— Откуда