Совы во льдах: Как спасали самого большого филина в мире - Джонатан Слат

районов Приморья наши действия, скорее всего, не вызывали у людей недоумения. На самом деле при виде наших антенн народ думал именно о тиграх, и те немногие, кто видел нас, рассказывали об этом друзьям и близким. В последующие несколько недель мы служили достопримечательностью на дорогах, когда ходили с «волшебной лозой» в поисках филинов, а не воды. В конечном итоге по Тернею поползли слухи, что в долину реки Туньши пришли полчища тигров, и тем рыбакам, что держат путь в ту сторону, стоит прислушаться к предупреждению. Кроме того, мы ходили по лесу с антеннами, после чего я проникся еще большей симпатией к обитавшим там оленям и лосям: я часто вспоминал их, когда пробирался сквозь подлесок, то цепляясь рогатой конструкцией за ветки, то задевая ею кусты, и удивлялся тому, как ловко удается парнокопытным ускользать от тигров и охотников, когда они мчатся по речной долине с таким убором на голове.

Вся эта работа была для нас в новинку, и мы надеялись, что первичный сбор данных поможет выявить наиболее важные для филинов места. Так и получилось. В итоге у нас появились сотни новых координат, которые мы загрузили в навигаторы, прежде чем отправиться бродить по лесам и рекам, расположенным на территориях наших филинов, чтобы получше узнать ту среду, где они проводят бóльшую часть времени, и ту местность, которую птицы считают своим домом. Мы нашли участки реки, где они ловили рыбу, и сучья деревьев, на которых они сидели в часы дневного отдыха. Близ Туньши мы сколотили лестницу из тонких, длинных ивовых стволов, и отправились с ней на другой край долины, к гнездовому дереву. В гнезде мы нашли одно белое яйцо{111}, примерно на 20 % крупнее куриного. Яйцо выглядело удручающе обыкновенным для такой диковинной птицы, как рыбный филин.

Когда лес сменил свой строгий серый наряд на веселое зеленое платье, мы с Сергеем устроили прощальный ужин, и в середине апреля я отправился во Владивосток, где на автовокзале меня встречал Сурмач. Я провел у него несколько дней, рассказал о том, как прошел сезон, и обговорил с ним планы на будущее. Мы прикинули, что в Тернее должны работать несколько полевых ассистентов, собирающих данные о передвижениях филинов в мое отсутствие, но найти таких сотрудников оказалось непросто. Оборудование, которое мы использовали, предположительно могло отслеживать тигров, поэтому нам нужны были люди, которым можно доверять. А поскольку работа предполагала частые поездки в любое время дня и ночи, было важно, чтобы полевые ассистенты имели неограниченный доступ к транспорту. В таком глухом поселке, как Терней, лишь немногие жители владели собственным автомобилем, и с учетом всех этих требований количество кандидатов сократилось до нескольких человек, при этом далеко не всех их прельщала перспектива бодрствовать по ночам и гулять по темному лесу.

Кроме того, мы с Сурмачом начали обсуждать планы отлова птиц в будущем, но закончить этот разговор нам удалось только много месяцев спустя, так как я улетел назад в США. Я намеревался вернуться в Россию в феврале 2008 года, и поскольку мы уже поймали трех филинов из разных пар близ Тернея, то предполагали сосредоточить усилия в окрестностях Амгу. Вернувшись в Сент-Пол, я прослушал в Университете Миннесоты курсы по ландшафтной экологии, по правовому регулированию дикой природы и по управлению лесным хозяйством. Мне нужно было не просто узнать, куда летают филины, но и понять, зачем они туда летают, а потом на основе этой информации составить план по их сохранению с учетом особенностей лесов Приморья и местной промышленности.

Каждый месяц я получал информацию от Сурмача и полевых ассистентов, которые прилежно собирали данные о передвижениях рыбных филинов. Но новости приходили не только хорошие. Осенью 2007 года Сергей откликнулся на рассказ одного охотника из Тернея, который хвастался тем, что выстрелил в огромного филина и убил его. Сергею удалось отыскать стрелявшего, совсем еще юношу, за которым, несмотря на его юный возраст, в поселке закрепилась репутация браконьера. И действительно, при встрече он первым делом сказал Сергею, что у него есть медвежьи желчные пузыри по отличной цене{112}. Сергей попробовал перевести разговор на филинов, но парень сделал вид, что ничего не знает. В ответ Сергей проявил настойчивость и убедил его в том, что наш интерес чисто научный и не имеет отношения к правосудию: мы просто хотим знать, не рыбный ли это филин и если так, то не одна ли из наших птиц. Парень признался, что убил филина, и отвел Сергея в долину реки Серебрянки, немного южнее территорий наших подопечных, где лежали изъеденные временем и животными останки птицы. Сергею удалось найти крыло, ногу, простреленный череп и целый ворох перьев. Это был рыбный филин. Меточное кольцо на ноге отсутствовало, и парень, которому теперь незачем было скрывать от нас информацию, сказал, что наверняка обратил бы внимание на его наличие, когда застрелил птицу. Сергей спросил, зачем он это сделал, и браконьер ответил, что просто воспользовался случаем: он искал свежую наживку для расставленных на соболя ловушек, и тут ему на глаза попался этот филин. Меня передернуло от отвращения. Вместо того чтобы свернуть шею курице у себя во дворе, парень застрелил редкую птицу – и все ради нескольких кусочков мяса. Он не знал, что рыбные филины находятся под угрозой исчезновения, пока Сергей не сообщил ему об этом, но это известие, похоже, не произвело на него большого впечатления: бесплатная наживка всегда к месту, ведь за каждую шкурку соболя дают по десять долларов.

Если это не был один из наших филинов, то откуда он прилетел? Насколько мы знали, в районе Тернея жило всего два филина без меточных колец: самка с Серебрянки и самка с Туньши. Была ли мертвая птица одной из них? Эта новость смутила и расстроила меня, но я ничего не мог поделать, будучи на другом конце света. В декабре у меня появился новый повод для тревоги: я по-прежнему находился в Миннесоте и собирался вернуться в Россию только через несколько месяцев, а тем временем ситуация там серьезно ухудшилась. Несмотря на неоднократные попытки определить местонахождение наших филинов, полевые ассистенты сообщали, что передатчики молчат. Технология считалась вполне надежной – срок службы приборов исчислялся годами, – да и если бы проблема была в самих датчиках, то вряд ли они прекратили бы работать все разом. И как я ни старался гнать прочь печальную мысль, вертевшуюся в моей голове, единственным логичным объяснением происшедшего было то, что все четыре рыбных филина погибли. Когда в феврале 2008 года я прилетел в Россию, моей главной задачей было разгадать эту тайну.

Я присоединился к команде Сергея и его полевых ассистентов – Шурику, который ездил с нами в экспедицию на Самаргу в 2006 году, и Анатолию Янченко, для которого этот сезон был первым; для начала мы объехали территории рыбных филинов близ Тернея, надеясь поймать сигнал и услышать их крики. Янченко, лысого циничного сокольника 56 лет, Сурмач нанял только для того, чтобы тот помог нам с отловом птиц в первые недели сезона. Двадцать четыре года своей жизни Янченко провел в угольных шахтах Чукотки{113} – без сомнения, мрачное сочетание места и профессии, что, по-видимому, и сделало его неисправимым пессимистом и противником любого риска. Мне нравился этот человек, и я слышал, что он хорошо умеет ловить хищных птиц, но компаньоном он был суровым.

В окрестных лесах Тернея везде, где прошлой весной я ловил стабильный сигнал маячков, приемник издавал хриплое потрескивание. Сердце тревожно сжалось: филины и правда исчезли. Я задержался на Туньше до прихода сумерек, вопреки всему надеясь, что случится чудо и я услышу птиц, но вместе с тем не особо на это рассчитывая. Я был сам не свой от беспокойства: исследовательский проект вот-вот грозил закончиться провалом, а на мне, возможно, лежала вина за смерть четырех редких птиц.

Но все эти мысли мгновенно рассеялись в ранних сумерках, когда, стоя на обочине лесной дороги, я услышал дуэт пары с Туньши. Их мощное уханье глубокими, звучными волнами прокатывалось по зимнему лесу. Я знал, что рыбных филинов можно услышать, только если делать это в строго определенное время и при идеальных условиях – наши полевые ассистенты просто упустили это из виду. Крики доносились издалека, с другого края речной долины, от самого подножья гор, где, как мы знали, находилось их гнездовое дерево. В сгущающейся темноте зимнего вечера я несколько минут слушал с улыбкой на лице, как филины сообщают всем,