Схватка (повести о чекистах) - Юзеф Янушевич Принцев

предстояло совершить, основательно выбило его из колеи. И немудрено! Решиться на такое способен не каждый, а вот он, Леонид Белкин, решился, пойдет до конца и начнет новую жизнь, если все — тьфу, тьфу! — обойдется благополучно.

Белкин погасил сигарету, откинулся на подушки и, глядя на высокий лепной потолок, задумался.

Жил он в двух комнатах, доставшихся ему после смерти родителей, а в третьей, в конце коридора, доживала свой век старушка Полина Алексеевна Голубева. Квартира считалась коммунальной, но Белкина это ничуть не смущало. Тетя Полина, как он с детства привык называть соседку, ничем ему не мешала, наоборот, была одновременно домработницей и бессменным сторожем. Из дома почти не выходила, питалась одними кашами, крупами запаслась до самой смерти, а хлеб и молоко ей привозил Белкин. В отделанную им «по фирме» ванную старушка не допускалась, по утрам мылась в кухне над раковиной, а когда наступала пора, отправлялась в баню, благо та находилась через улицу.

Белкин мог бы, конечно, обойдя все существующие нормы и правила, вступить в кооператив, но решил этого не делать. Поменять две комнаты восемнадцать и двадцать два метра, потолки три с половиной, в центре города на панельный загончик где-нибудь у черта на куличках! Кому это надо? К тому же жить одному было небезопасно. В стоматологической поликлинике Белкин появлялся не часто, работал в основном на дому, по прямой своей профессии имел дело с золотом, в подпольном бизнесе — тоже, так что лучше от греха подальше, а то кто-нибудь из дружков наведет на квартиру опытного домушника, получит свою долю да еще будет сочувствовать и ахать по поводу его, Белкина, убытков.

Но с квартирой надо как-то решать. Оставлять государству две прекрасные комнаты он не намерен. В крайнем случае можно обменять с хорошей приплатой на какую-нибудь комнатушку, бросать которую будет не жалко. И делать это надо срочно. Времени у него в обрез!

Белкин не заметил, как задремал, а когда проснулся, на кухне уже гремела кастрюлями Полина Алексеевна, по комнате плясали солнечные зайчики, наливалось синевой небо за отдернутой оконной шторой.

Белкин надел висевший на спинке стула халат, прикинул, что бы такое приготовить себе на завтрак, овсянку и яйца, как обычно, или что-нибудь позанятней, увидел чистое, без единого облачка небо, зеленые, клейкие еще листочки тополя, разросшегося под самым окном, и решил завтрака не готовить, поехать в бар гостиницы, словить кайф за рюмкой коньяка, черным кофе, бутербродами с кетовой икоркой, а заодно провернуть кое-какие свои дела.

Сегодня там «сходняк», и все, кто ему нужен, будут на обычном месте.

К самой гостинице Белкин никогда не подъезжал, а оставлял машину за углом, на боковой улице. Сворачивая на нее, он еще издали увидел ряд разномастных «Жигулей», приткнувшихся к панели.

«Вся капелла в сборе!» — усмехнулся Белкин.

Машины были разных моделей, но удивительно похожи одна на другую наклеенными на стекла иностранными ярлыками, гнутыми японскими антеннами, заказными колпаками на колесах.

Владельцы их, под стать своим машинам, щеголяли друг перед другом фирменными куртками, немыслимыми кроссовками, спортивными сумками.

Сидя по трое или четверо в одних из «Жигулей», они дымили сигаретами, лениво перебрасывались картами, договариваясь за игрой об очередной сделке.

Если бы Белкину сказали, что он похож на кого-нибудь из них, он бы жестоко обиделся. Себя он считал на голову выше этой «фарцлы», никогда не опускался до купли-продажи шмоток или радиоаппаратуры. Золото и валюта — вот его бизнес! Он и одевался иначе, чем его «коллеги». Никаких джинсов, цветных курток, кроссовок! Легкие туфли, тонкие шерстяные брюки, твидовый или фланелевый пиджак, белая рубаха и обязательно галстук, одноцветный или в полоску. Белкин гордился тем, что мальчишки, выклянчивающие у входа в гостиницу жвачку и сигареты, принимали его за иностранца. Иногда он милостиво кивал головой и доставал из кармана пачечку жевательной резинки, которую держал специально для этих случаев. Когда же попадался особенно настырный пацан, Белкин на чистейшем русском языке посылал его подальше. Пацан растерянно хлопал глазами, обиженно шмыгал носом и удалялся. Если же к Белкину прилипал фарцовщик покрупней, но в районе гостиницы промышлявший недавно, то Белкин проделывал следующий номер: с таинственным лицом, чуть шевеля губами, он зловещим шепотом произносил: «Атас, на тебе глаз!» Незадачливый купец испуганно озирался и уносил ноги, а Белкин, очень довольный собой, шел дальше. Особенно нравилось ему, что швейцары гостиницы, узнавая в нем завсегдатая, не требовали у него обязательную для других визитку, а уважительно распахивали дверь и здоровались, прикладывая ладонь к козырьку форменной фуражки. Правда, Белкин никогда не скупился на чаевые, а швейцары и официанты народ понятливый. Клиента секут! Вот и сейчас швейцар цепко оглядел Белкина и отступил от дверей, приглашая войти. Белкин кивком головы поздоровался с ним и прошел в вестибюль.

После залитой солнцем улицы вестибюль казался мрачноватым. Гостиница была старой, строилась с купеческим размахом, поражала обилием зеркал, бронзы, мрамора, позолоченной лепкой стен и потолка. Массивные колонны закрывали окна, и даже днем в вестибюле не гасла хрустальная люстра.

Эта аляповатая роскошь завораживала Белкина. Здесь он чувствовал себя представителем иного мира. Проходя по заполненному иностранными туристами вестибюлю, Белкин жадно вслушивался в незнакомую речь, вдыхал тонкие ароматы английского табака и французских духов, убеждая себя, что и он — один из этих самоуверенных, одетых в неброские, дорогие одежды людей. У широкой мраморной лестницы он задержался, раздумывая, не подняться ли ему в ресторан, но решил, что не стоит, и направился к бару.

В баре было по-утреннему пусто, у зеркальных полок с бутылками томился в одиночестве бармен, за одним из столиков сидел белокурый бородатый здоровяк в рубахе с распахнутым воротом, а напротив него дымила сигаретой молодая девушка.

Белкин поздоровался с барменом, попросил рюмку коньяку, облокотясь о стойку, закурил, поглядывая в сторону сидящей за столиком пары.

Стол был уставлен банками из-под пива, а перед девушкой стояла начатая бутылка джина, лежала пачка сигарет с ментолом, золоченая зажигалка.

«Валютная девочка!» — решил Белкин, отметив атласный жакет, модной длины юбку, тонкую кожу туфель.

— Новенькая? — спросил он бармена, указывая глазами на девушку.

— Как сказать... — усмехнулся бармен. — С полгодика здесь пасется.

— Никогда не видел! — удивился Белкин.

— Не попадалась, — пожал плечами бармен. — Ничего кадр?

— Первый класс! — убежденно заявил Белкин.

В чем другом, а в этом он разбирался. Девочка была в большом порядке. Белкин, правда, предпочитал блондинок, но эта черноглазая была очень уж хороша!

— С кем она? — Белкин