Финляндия в эпицентре шторма. Секретная Папка С-32 маршала К. Г. Э. Маннергейма. Годы 1932-1940 - Эркки Хаутамяки

Маннергейм не совсем верил в то, что у Паасикиви найдётся достаточно воли и мужества для того, чтобы сегодня (в 1950 году), или позднее, правильно использовать те секретные документы, которые в конце концов были ему переданы.

По этой причине Маннергейм принял своего рода меры «подстраховки» и пригласил для практической помощи и приведения документации в порядок своего доверенного агента (ВТ), который с 1932 года выполнял поручения маршала в качестве курьера, радиооператора, разведчика и доверенного лица. Таким образом ВТ, уже по роду своей деятельности, был хорошо осведомлен и ориентировался в содержании документов из папки С-32.

Также и сам президент Паасикиви, начиная с 30-х гг., знал о существовании агента. Именно Паасикиви, будучи премьер-министром, вместе с тогдашним министром юстиции Урхо Кекконеном[3], запретили агенту, угрожая ему последствиями за «немолчание», свидетельствовать в пользу обвиняемых на проходившем в Финляндии процессе. (После этого события Маннергейм, по своей инициативе, впервые позволил агенту копировать из папки документы, которые тот считал важными для освещения событий 1945–1946 годов).

Дом маршала в Бруннспарке, 17–23 января 1950 года

Сразу же по возвращении из Швейцарии, Маннергейм и ВТ начали сортировку оригинальных документов из папки С-32, а также других, хранившихся в доме маршала документов. Они прилежно и усердно работали до позднего вечера, а часто даже по ночам. Все документы сортировались в хронологической последовательности и собирались в три пачки, которые затем опечатывались: Пачка 1: Документы 1930–1940 гг; Пачка 2: Документы 1941–1946 гг.; Пачка 3: Документы 1947–1949 гг.

При сортировке часть документов, как не имевших значения (?), была сожжена в камине. Другую часть, адъютант майор Линдеман доставил позднее в Госархив Финляндии. Ещё одну часть маршал, возможно, забрал с собой в Швейцарию.

Маннергейм очень метко, согласно ВТ, комментирует ситуацию с обработкой ценных документов:

«Среди этих документов нет таковых о моей военной деятельности и написаных об этом мемуаров, которые я передаю в распоряжение других. Но эти документы о закулисной политике я не могу передать моим генералам, дабы они не использовали их неправильно.»

В течение целой недели агенту ВТ было разрешено копировать и стенографировать документы, переводы, письма и.т.п. и, прежде всего, все личные рассуждения и пояснения маршала.

Рассуждения

ВТ рассказывает, что тогда они – в доме Маннергейма в Бруннспарке – «до поздной ночи разбирали бумаги из папки С-32, переводили, собирали в пачки, обвязывали и опечатывали их». Попутно ВТ «иногда делал длинные заметки и стенографировал высказывания Маннергейма».

Летом 1998 года автор этой книги решил установить, не было ли в то время в доме кого-то еще из персонала, кто мог бы знать о проводимой там работе (17–23 января 1950 года). Оказалось, что одна из экономок маршала, Берта Хаглинд, рассказывала позднее своим друзьям, что тогда она обслуживала маршала до поздней ночи, пока он занимался в своей комнате с бумагами, часть из которых была сожжена там же в камине. Из двух других мужчин, присутствовавших тогда в комнате, она узнала только адъютанта Маннергейма – майора Г. О. Линдемана. К сожалению, как Берта Хаглинд, так и Линдеман, дослужившийся до генерал-лейтенанта, уже скончались.[4] Таким образом, Маннергейм сделал все, чтобы секретные документы, договоры, решения и их последствия, повлиявшие на судьбу Финляндии и, возможно, на весь мир, не исчезли бы в случае, если бы переданные им Паасикиви оригинальные документы не достались бы исследователям, когда для того настанет время.

С тех пор, как вечером 23 января 1950 года президент Паасикиви получил от маршала три пачки документов на Экудден, о них больше ничего не было слышно.

Тем не менее, Паасикиви, на которого ВТ работал вплоть до 1952 года, требовал, чтобы тот ни в коем случае не обнародовал эту информацию при жизни Паасикиви. (Это требование ВТ выполнил!). Паасикиви был хорошо осведомлен о материале, которым располагал ВТ, прежде всего, о всей закулисной политике, – информацией о которой он располагал благодаря радиоконтакту с Маннергеймом.

Когда Ристо Рюти,[5] несший вместе с Маннергеймом тяжелое бремя того времени, закончил в 1944 году свою президентскую деятельность, он передал маршалу свои личные секретные документы, которые последний также сохранил в своей папке. У них обоих (Рюти и Маннергейма) был вполне понятный мотив – показать свою лояльность государственной власти.

Неотвеченный вопрос относительно судьбы исчезнувших оригинальных документов из папки С-32, может также быть связан, через Паасикиви, с президентом Кекконеном. Очень возможно, что в 1956 году президент Паасикиви передал упоминавшиеся выше секретные документы вновь избранному президенту Кекконену. О том же, как тот распорядился этими уникальными документами, компроментирующими как Советский Союз, так и западные державы, можно только догадываться…

Только в 1971 году ВТ обнародовал в своей книге часть имевшихся в его распоряжении материалов из папки С-32. Работа по написанию рукописи, которая базировалась в основном на стенографических заметках, требовала очень много времени и большого напряжения сил.

Возможно, компоновка книги и ее вербальная форма (от стенографии – к литературному оформлению) были не самыми лучшими. Книге, написанной на основании собственного опыта, не хватало исходных оригинальных источников. С другой стороны, невозможно требовать предоставления подписанных и проштампованных документов, оригиналы которых по-прежнему считаются исчезнувшими…

Когда книга «Erikoistehtävä» (Специальное задание) была опубликована, она вызвала заслуженный интерес в Финляндии, сражавшейся в своем, «финском формате». Книга открывала совершенно новый взгляд на секретную закулисную политику войны 1939–1944 гг. и одновременно опиралась на неизвестные к тому времени исторические описания Второй Мировой войны.

Ответная реакция не заставила себя долго ждать и была сокрушительной. Неожиданно «проснулись»: государственная власть (президент Кекконен), представители Вооруженных Сил (генеральский и офицерский корпус), пресса (главные редакторы и редакторы), историки (академические ученые и представители военно-исторической науки). Прессе было приказано молчать (например, «Утренней газете»: главный редактор Райно Вехмас, редактор А. Лиухала), а обнародованные в книге «официальные» утверждения были признаны просто фантазиями.

Как в Финляндии, так и во всем мире, созданная победителями, «всеми признанная и доказанная историческая правда» не позволяла параллельного существования другой правды – даже в целях ее изучения.

Со слов самого Маннергейма (см. выше), исторические события и некоторые особенно важные моменты истории, в смысле правдивого их понимания и осмысления, он был вынужден, «по политическим причинам», описывать в весьма уязвимой форме. Опуская причины, повлиявшие на ход событий и не предоставляя в связи с этим соответствующих оригинальных документов, он, по его же собственному мнению, фактически фальсифицировал историю!

В послевоенной Финляндии обвинялся теперь (с помощью СМИ) один единственный человек – ВТ, в распоряжении которого оказалась информация, не раскрытая Маннергеймом. Это была еще одна фальсификация оставленной маршалом истории, подтвержденной, как