Крушение шхуны "Графтон" - Ф. Е. Райналь

полоска земли. Островок Стюарт, самый крошечный и самый южный из всего архипелага Новой Зеландии, был перед нами всего на несколько миль. Мы до того устали и упали духом, что, увидя землю, обрадовались, но радость эта пробежала, точно молния, и тотчас исчезла. Ветер совсем стих, мы не двигались вперед, и разбушевавшееся море не унималось и кидало нас из стороны в сторону без всякого направления. Конечно, у нас были весла, но к чему они служили, ни у кого из нас не хватало силы грести. Мы с ужасом видели, что нас относит в открытое море, и что мы готовы погибнуть каждую минуту и это тогда, когда мы уже так близки к спасению.

На наше счастье, к вечеру подул легкий ветер с юга. Не теряя ни минуты, мы распустили паруса и подошли к острову, но в темноте не было возможности пристать к берегу, и нам пришлось еще одну ночь, пятую, провести на море.　

Утром мы употребляли всевозможные старания и хитрости, чтобы парус натянулся и хоть сколько-нибудь двинуться вперед, и вот в одиннадцать часов утра мы вошли в Гавань Адвентюр (Port Adventure). Эго было 24 июля 1865 г.　

Сначала кругом себя мы ничего не видели, кроме пустынных берегов, нигде никакого признака человеческого жилья. Волны входили в гавань и, набежав на берег, с шумом возвращались назад; пришлось лавировать. Мы подвигались очень медленно, и то с большими затруднениями; руки у нас до того вспухли и растрескались от холода и морской воды, что мы с трудом и со страшной острой болью притягивали и перекидывали парусные веревки. К тому же мы слишком истощились, чтоб продолжать лавирование. Еще несколько часов, и нам оставалось только лечь на палубу лодки и умирать.　

Наконец, обогнув один мыс, мы увидели маленькую бухточку, а на берегу ее сады и ряд хижин. При виде их, несмотря на всю нашу слабость, мы вскрикнули от радости.　

Действительно, перед нами лежала чудесная картина, идеал тихой сельской жизни. На берегу гулял европеец и по временам гладил подле идущего громадного прелестного ньюфаундленда. На пороге одного из домиков живописно расположилась и разговаривала, размахивая руками, группа маори — новозеландских туземцев. Несколько чернокожих женщин растягивали по загородке мокрую рыболовную сеть; подле них играли и бегали дети.　

Когда мы, не сводя глаз, смотрели на эту прелестную картину, собака заметила нас и залаяла. Европеец повернул голову в нашу сторону; по его жесту мы догадались, что он удивлялся при виде нашей лодки и нас, скорее похожих на призраки, чем на живых людей. Он подбежал к тому месту, куда мы направлялись, толпа женщин, мужчин и детей бросились вслед за ним.　

Еще несколько минут, и мы пристали. Нашу лодку окружили. Лихорадочная энергия, которая поддерживала нас во время отчаянной борьбы с морем, покинула нас. Алик лишился чувств. У Мусграва и у меня едва хватало силы шепотом отвечать на расспросы.　

Нам помогли выйти из лодки, нас поддерживали, мы не в силах были стоять на ногах. Вот нас вводят в дом европейца, он стоит всего в нескольких шагах от берега. Мы идем молча, но, что касается до меня, то мое сердце полно несказанной радости и бесконечной благодарности.　

Мы пришли, проходим маленький, хорошенький садик, в середине которого стоит дом нашего хозяина. За ним видно большое загороженное место; в нем по загородке посажены фруктовые деревья, а в середине — разные овощи и, преимущественно, картофель. Все здесь дышит спокойствием, довольством, счастьем. Один только вид отрадного уголка нас ободряет и веселит.　

Я никогда в жизни не забуду того радушного приема, который мы встретили в доме Кросса. Пока жена его с сочувствием поспешно приготовляла нам горячую ванну, он расспросил нас о наших похождениях и в нескольких словах рассказал свою историю. Англичанин по происхождению, моряк по роду занятий, он один из белых живет в Порт-Адвентюре. Он женился на хорошенькой, милой девушке туземного племени, и у них уже трое прелестных детей. Женившись, он бросил плавание и навсегда поселился в этом местечке, где живет очень счастливо. Он обрабатывал свои поля, сам сеял и жал. Соседи его, маори, когда были свободны, помогали ему охотно и за то взамен получали порох, ром, табак и другие подобные вещи. Остальное время года, так как времени свободного оставалось много, он ловил рыбу. У него был отличный маленький куттер в пятнадцать или шестнадцать тонн; он назвал его Flying-Scud, в нем то он ездил на ловлю устриц и рыбы, которой было бездна у берегов острова Стюарта. Рыбу, устрицы и еще другие произведения этого местечка он возил за сорок миль от Порта Адвентюра в Инверкаргиль. Городок этот лежит на южной оконечности среднего островка, в группе Новой Зеландии, как раз на другой стороне пролива Фавó (Faveau).　

После ванны мы с особенным наслаждением надели чистое тонкое белье и платье хозяина вместо наших грубых, заскорузлых от морской кристаллизовавшейся соли, изодранных лохмотьев. В это время жена Кросса приготовляла нам обед; один только вкусный запах его пробуждал в нас огромный аппетит. Через несколько минут мы сидели за столом, на котором стояли шипящие свиные котлеты, наскоро приготовленные в печи, огромное блюдо рыбы, целая пирамида дымящегося картофеля, который местами надтреснул и из-за кожицы которого виднелась желтоватая, рассыпчатая серединка, и, наконец, хлеб, еще совсем горячий, только что вынутый из печи. С какою жадностью смотрели мы на все это! Мне казалось, что я один все съем. Как же я ошибался. Наши желудки до того ослабели от долгого голода, что, несмотря на все приглашения и упрашивания хозяйки, мы съели несколько кусочков и уже совсем были сыты. Только что мы поели, как заснули тяжелым, глубоким сном.　

Я проспал целых двадцать четыре часа. И вот проснулся. Где я? Сквозь приятную дремоту мне казалось, что меня качает на волнах. Я открыл глаза, посмотрел кругом, вижу: мы в какой-то каюте; мне показалось, что все это я вижу во сне. Товарищи мои все еще спали; они лежали рядом со мной и на тюфяках. Как видно, все это не сон, и я не сплю.　

Стараясь собрать мысли и припомнить все хорошенько, я встал, и пока искал выход из каюты, друзья мои тоже проснулись. Удивленные не меньше меня, они оделись и пошли вместе со мной на палубу. Здесь мы все узнали.　

Мы находились на Flying-Scud, который шел на всех парусах и в это время входил в пролив Фавó. Несокрушимая шла на буксире за куттером. Молодой маори