Тайная история Леонардо да Винчи - Джек Данн

Мирандола отвязал Сандро, и Симонетта, словно во сне, забралась на постель. Сандро обнял ее; потом мгновенным движением повалил на матрас. Он перекатился, поднявшись над ней, целуя ее и напористо задирая ее юбки. Она вскрикнула, корда он вошел в нее и они соединились — бешено, по-прежнему не сводя друг с друга глаз.

Пожираемые внутренним огнем их душ, они стали единой плотью.

— Не могу видеть этого! — воскликнул Лоренцо и отвернулся, но потом, словно противоестественное очарование мерзости захватило его, повернулся и стал смотреть.

Джулиано крепко взял его за руку, а Леонардо, стоявший с другой стороны от Лоренцо, сжимал его плечо. Лоренцо отступил, но Джулиано и Леонардо продолжали держать его, пока он окончательно не пришел в себя.

Но именно в тот миг, когда Лоренцо повернулся к постели, vinculum vinculorum — цепь цепей распалась.

Сандро поднялся с Симонетты, лежащей на постели. Она была неподвижна и бледна как смерть. Ее открытые глаза невидяще смотрели перед собой. Но она дышала — медленно, словно погруженная в транс. Сандро протер глаза и, ничего не понимая, в упор поглядел на Леонардо.

— Что случилось? — спросил он шепотом и повернулся к Симонетте. Увидев ее, он заплакал. Коснулся ее лица и сказал: — Господи, что же я наделал!

Леонардо и Лоренцо бросились к постели. Пока Леонардо успокаивал Сандро, Лоренцо пытался разбудить Симонетту.

— Погодите, Великолепный, — сказал Мирандола Лоренцо, мягко отстраняя его от постели. — Позвольте мне пробудить ее. Времени мало, а ее душа отравлена ядом Сандрова фантома. Взгляните, он наполняет ее глаза.

Лоренцо кивнул и отступил. Тут Мирандола на миг перенес свое внимание на Боттичелли.

— Ты и впрямь небезразличен этой женщине, Сандро. Она исцелила тебя. Теперь, с Божьей помощью, силы начнут возвращаться к тебе.

Но Сандро — по всему его телу выступила обильная испарина, будто из него и вправду выходил яд, — в глубоком обмороке соскользнул на руки Леонардо.

— Оставь его, — сказал Мирандола. — Время не ждет. Мадонну нужно отнести подальше от Сандро.

Когда Леонардо и Лоренцо перенесли Симонетту на богато украшенную скамью, Мирандола потребовал, чтобы все вышли. Затем он сказал Лоренцо и Леонардо:

— Будьте подле Боттичелли. Даже покуда он в обмороке, вы должны заслонять от него мадонну. Если понадобится, прикройте ему глаза. Вполне возможно, что этот фантом сможет возродить себя в душе Сандро. Тогда оба — и он, и мадонна — зачахнут и умрут.

Леонардо и Лоренцо перешли к постели Боттичелли, где сели так, чтобы не дать Сандро, если он очнется, увидеть Симонетту. Мирандола поддерживал Симонетту, иначе бы она упала со скамьи. Комната была темна, хотя в окна проникал пыльный лунный свет и оплывшие свечи горели желтоватым мерцающим пламенем. На другом конце скамьи, против места, где сидела Симонетта, стояла лампа, разливая вокруг собственное восковое сияние. Мирандола придвинул лампу к себе и вынул из складок мантии небольшое зеркальце, которое положил на скамью так, чтобы до него легко можно было дотянуться.

Потом он извлек кожаный кошель, а оттуда — бальзам, кусочек сахара, комок ароматической смолы, склянку тонкого стекла со сладко пахнущими духами и пригоршню драгоценных камней. Положив все это рядом с зеркальцем, он сказал:

— Пусть эти дары одушевленного мира, эти homines phlebotomici[36]примут в себя ядовитое pneuma. Пусть станут они божественными ловушками и через близость свою горнему миру дадут тебе поддержку духов эфира.

Он поднес склянку к носу Симонетты, и голова ее дернулась, словно это был нашатырь. Но Мирандола, прежде чем закупорить склянку, сам вдохнул сладкий запах, на миг прикрыв глаза, словно от восхищения. Затем он отставил склянку и громко хлопнул в ладоши перед самым лицом Симонетты.

— Очнись! — громко сказал он.

Глаза Симонетты широко раскрылись, она взяла у Мирандолы зеркало и улыбнулась, заглянув в собственные глаза, отразившиеся там.

— Как прекрасно… — прошептала она.

— Что ты видишь? — тревожно спросил Мирандола.

— Фантом Сандро… Его творение. Мне льстит это, потому что его создание — ангел. Разве смогу я обрести столь совершенный облик?

— Мадонна, не позволяй образу околдовать тебя, — сказал Мирандола. — Ты должна изгнать его. Понимаешь?

— Я могу заглянуть прямо в райские кущи…

— Мадонна! Мадонна, ты слышишь меня?

Она кивнула.

— Если ты хочешь напитать себя свойствами горнего мира, пусть эти предметы, что я разложил перед тобой, станут частью тебя. Пусть будут они приманками для фантома, отнятого тобою у Сандро; и если качества его извращены, они отвергнут его и ты спасешься. Но чтобы сделать это, ты должна передать фантом зеркалу.

— Я вижу его там, — сказала Симонетта.

— Очень хорошо. А теперь закрой глаза и смотри в себя, в то светлое пространство, куда ты заключила фантом, — ты ведь сделала это?

Симонетта кивнула.

Мирандола вдавил смолу, сахар и драгоценные камни в ее ладонь, раскрытую на коленях.

— Теперь ответь мне, синьора Веспуччи, осталось ли что-то от того образа в соборе, что выстроила ты в своих мыслях?

Она снова кивнула.

— Тогда ты должна принудить его перейти в зеркало. Пусть предметы в твоей руке дадут тебе силу божественных сфер. Теперь открой глаза. Отдай фантом зеркалу.

— Оно темное. Зеркало темное.

— Фантом оставил тебя?

Симонетта кивнула.

Мирандола взял у нее зеркало, швырнул его на пол и раздавил каблуком. Потом заставил ее разжать ладонь и уронить камни и смолу, стряхнул с ее ладони раздавленный сахар.

— Дело сделано! — провозгласил он. — Теперь слуги должны взять камни, осколки стекла и другие ловушки и закопать их, потому что они отравлены. А врач пускай отдаст кровь маэстро Боттичелли и мадонны Веспуччи пиявкам. Я возвратил тебе твоих друзей, — сказал он Лоренцо, тепло улыбаясь своему благодетелю.

Симонетта же в это время смотрела на Леонардо.

И тоже улыбалась.

Но в ее улыбке было притворство.

Внезапно Сандро очнулся.

Он судорожно вдохнул, словно утопающий, который наконец вырвался на поверхность. В упор, невидяще глядя на Симонетту, он спросил:

— Где Симонетта? Леонардо, где она?

— Успокойся и отдыхай, — сказал Леонардо, отирая испарину с лица Сандро уголком простыни. — Все в порядке.

— А Симонетта, что с Симонеттой?

— Как и тебе, Пузырек, ей скоро станет лучше, — сказал Леонардо, хотя по спине его все так же полз тревожный холодок.