Царица Горго - Виктор Петрович Поротников

Остановившись в трёх шагах от сидящего на стуле Гипероха, опутанного верёвками, Астидамия какое-то время молча разглядывала его. Теперь в её больших глазах полыхала нескрываемая ненависть.

– Зачем ты обрёк мою дочь на смерть? – обратилась к пленнику Астидамия после долгой, гнетущей паузы. – Сначала ты довёл до самоубийства моего сына, затем лишил меня любимой дочери… Какой же ты заслуживаешь казни, негодяй с каменным сердцем?

Глаза Гипероха беспокойно забегали, на его лице проступила бледность.

– Астидамия, послушай, я не желал зла твоей дочери, – торопливо заговорил он. – С чего ты взяла, что Дафна мертва?

– Я сама видела её мёртвое тело, – ледяным голосом проговорила Астидамия. – К тому же убийцы Дафны во всём сознались.

По знаку Астидамии плечистый раб в коротком хитоне достал из глиняного сосуда отрубленную мужскую голову и показал Гипероху.

– Узнаёшь, почтенный? – сказала Астидамия. – Это Лаогон, твой невольник. Позавчера ты отправил Лаогона на свою загородную виллу, но он так и не добрался туда. Перед смертью Лаогон поведал мне много интересного. За своё злодеяние Лаогон получил сполна, теперь пришёл твой черёд, Гиперох.

Повинуясь жесту своей госпожи, рабы схватили трясущегося Гипероха и уложили его на стол лицом кверху. При этом они подвернули на нём гиматий, обнажив нижнюю часть его белого мясистого тела.

Решив, что его собираются оскопить, Гиперох взвыл от бессилия и отчаяния. Он умолял Астидамию пощадить его, обвиняя в смерти Дафны Эфхенора. Видя, что это не действует на Астидамию, Гиперох стал предлагать ей золото и стада скота.

– Разве твоё золото может воскресить Дафну? – с горечью произнесла Астидамия, наклонившись к самому лицу Гипероха. – Перестань талдычить о своих богатствах, негодяй. Тем более, что скоро тебе понадобится всего лишь мелкая монетка для перевозчика Харона в царстве мёртвых.

Ощутив в своём заднем проходе тонкий металлический стержень, который, пронзив своим остриём его кишки, вонзился в желудок, Гиперох, как безумный, стал вырываться из державших его рук. Он хотел закричать, но Астидамия заткнула ему рот своим шарфом. Вращая бешено вытаращенными глазами, Гиперох покраснел от натуги, силясь разорвать верёвки на своих руках. Он мычал и мотал головой, чувствуя острую боль у себя внутри, это длинная стальная спица, пройдя насквозь через его кишечник и желудок, пронзила ему лёгкое. Подавившись собственной слюной, Гиперох закашлялся, и в следующий миг стальное жало, двигаемое сильной рукой раба, воткнулось ему в сердце. По телу Гипероха пробежала предсмертная конвульсия. Он дёрнулся и затих с широко разинутым ртом и с ужасом, застывшим в глазах.

«Какая недостойная смерть для столь почтенного спартанского гражданина! – со злорадной мстительностью подумала Астидамия, глядя на то, как невольник осторожно извлекает из заднего прохода мертвеца длинный стальной стержень, вымазанный в крови и нечистотах. – Ты заслужил столь жалкую кончину, Гиперох-мерзавец!»

Весть о внезапной смерти Гипероха быстро облетела Спарту.

Об этом судачили на агоре и в герусии. Родственники, забравшие тело Гипероха из дома Астидамии, не могли понять причину смерти. Гиперох никогда не жаловался на своё самочувствие. Лекари, осматривавшие труп Гипероха перед сожжением на погребальном костре, не обнаружили ни ссадин, ни порезов, ни ушибов. Не было на трупе и признаков удушья, и симптомов отравления. Складывалось впечатление, что у Гипероха случилась неожиданная остановка сердца.

Это же вытекало из слов Астидамии и её слуг, которые находились рядом с Гиперохом в последние минуты его жизни. После вердикта врачей ни у кого не осталось подозрений в том, что Астидамия каким-то образом виновна в смерти Гипероха. Ведь Гиперох даже не успел сесть за стол, не успел сделать ни глотка, когда жестокий рок сразил его!

И только Эфхенор не поверил ни единому слову Астидамии, подозревая её в умерщвлении Гипероха. Даже при полном отсутствии доказательств Эфхенор упрямо валил всю вину на Астидамию при встречах с Эпигеем и его племянником Фанодемом, которые тоже были замешаны в убийстве Дафны. Эти двое наняли двух злодеев, которые выследили Дафну и похитили её среди бела дня, вывезя в телеге с хворостом за город.

Эфхенор порой ловил на себе взгляды Астидамии, случайно встречаясь с нею на городских улицах или в храмах. От этих взглядов у Эфхенора холодок пробегал по спине. Он чувствовал, что Астидамия, как и Горго, желает ему смерти. Смерть Гипероха в доме Астидамии потрясла Эфхенора, который решил, что эта властная женщина обладает колдовскими чарами, способными убить человека.

Страх Эфхенора усиливался ещё и от того, что его преданный слуга Пиларг куда-то бесследно исчез. Отправившись за город, чтобы перепрятать вещи убитой Дафны близ амиклейской дороги, Пиларг так и не вернулся обратно.

Глава девятая

Диномаха

Услышав приветствие у себя за спиной, Аристодем обернулся и увидел Диномаху. Она стояла под сенью высокого кипариса, поэтому он не заметил её, шагая по узкому грязному переулку, глядя себе под ноги. К тому же Диномаха была одета в неброский пеплос из неотбелённого льна, а её плечи были укрыты плащом коричневого цвета. Укрытая тенью от дерева фигура Диномахи почти сливалась с глухой стеной дома.

Аристодем приблизился к Диномахе, ответив на её приветствие. Он довольно часто ходил по этому переулку, поскольку здесь всегда было очень мало прохожих. Переулок назывался Змеиным, так как он был длинным и извилистым. Дабы не попадаться на глаза эфорам и геронтам, а также их слугам, Аристодем обходил стороной широкие и многолюдные улицы Спарты. Аристодем не желал, чтобы кто-нибудь из его знакомых пострадал из-за него, ведь всякому заговорившему с ним на улице грозил штраф.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Аристодем, встретившись взглядом с зеленовато-голубыми глазами Диномахи.

– Поджидаю тебя, – ответила девушка. – Ты не рад меня видеть?

– Ну что ты! Конечно, рад! – воскликнул Аристодем, а его сумрачное лицо потеплело и озарилось улыбкой. – Просто я не ожидал встретить тебя в таком месте.

– Ты же в последнее время не ходишь по чистым улицам, предпочитая грязные закоулки, вот я и наведалась сюда ради встречи с тобой, – с оттенком лёгкой язвительности проговорила Диномаха, скинув с головы край плаща. От её золотистых волос, завитых и уложенных в высокую причёску, веяло еле уловимым ароматом благовоний. – Как мне сказали, ты теперь ночуешь и столуешься в доме Астидамии.

– От кого ты узнала об этом? – насторожился Аристодем.

– От Эллы, дочери Пантея, – сказала Диномаха. – Мы же подруги с ней.

Аристодем понимающе покивал головой. Элла доводилась снохой Астидамии, поэтому она часто бывала в её доме, невольно встречаясь там с Аристодемом. Элла недавно родила сына, назвав