От порога за горизонт - Станислав Гусев

Два высоких серебряных близнеца, мерцающих огнями, уходили ввысь к небесам, завораживая наши взгляды. Густая теплая ночь укрывала Куала-Лумпур. Мы лежали на газоне, рассматривая волшебные здания. Я скользил взглядом по этажам, молчал, думал: «Столько же там огней… А ведь каждый огонек – это отдельное помещение в огромных башнях. И везде, где горит свет, находятся люди… сотни, тысячи людей. И в голове у каждого (ну, в идеале) свои мысли, идеи, мечты, целый отдельный мир и своя вселенная. А это всего лишь, пусть и огромное, но одно здание. Что говорить про город, страну, континент и целый мир? Этот масштаб и многогранность просто не укладываются в моей голове. Невероятно».

Лена, развалившись на траве, пила вино из горлышка бутылки, обернутой черным пакетом. Она что-то говорила о психологии, о религии, о счастье. Я лежал, погруженный в свои мысли, смотря в ночное небо, поглаживал прохладный газон ладонями, чувствуя каждую травинку.

После философских мыслей Лена рассказала глупый пошлый анекдот. Такими анекдотами мы делились еще в школе. «Ну такой бред, а я почему-то смеюсь, как ребенок», – подумал я. А потом мы уже вместе заливались смехом. Я заметил, что у нее красивая улыбка.

День 33

01:15. Уличная лавочка

Редкие потоки прохладного воздуха развевали ее волосы. Сумбурная звонкая речь Лены отражалась эхом в пространстве ночной улицы. Она увлеченно рассказывала свои истории, периодически спрашивала что-то у меня, но больше говорила. Я и не заметил, как между нами пропал барьер. Словно рухнул между домов у близких соседей, чтобы беспрепятственно ходить друг к другу в гости. Мы как-то неожиданно перешли от общих поверхностных тем к самому сокровенному.

Лена делилась своими мыслями и переживаниями, обнажая свою душу человеку, которого знает всего день. Я внимательно слушал, задавал интересующие вопросы, высказывал свою точку зрения. А затем делился своими переживаниями, страхами, целями. Мы говорили о важном, о глубоком, о том, отчего щемит сердце.

Периодически она немного вздрагивала, будто осознав что-то важное. Лена говорила, что вопросы, которые я поднимаю, отражаются в ее душе. Я смеялся и отмечал, что ее слова тоже находят отклик во мне.

До сих пор я не перестаю удивляться магнетическому закону вселенной. Стоит о чем-то всерьез задуматься, направить поток мыслей в определенную сторону, как она дает необходимую информацию. Важная мысль может быть услышана в разговоре постороннего человека, спета в тексте песни, отразиться в мимолетном событий или прийти в одной из глав книги. Кажется, в подобные моменты весь мир говорит на твои темы. Он ищет нужное и подает знаки.

Порыв ветра качнул качели недалеко от нас. Протяжный скрип нарушил тишину, какая нужна после разговоров, которые западают в душу. Лена тяжело вздохнула, будто признается в чем-то важном, и произнесла:

– Знаешь, вообще у меня сейчас сложный период. Все как-то наперекосяк. Раньше было по-другому: у меня была куча идей и куча планов, я даже хотела написать книгу, представляешь? И вдруг, в один момент, причем, знаешь, как-то так быстро, все изменилось. Жизнь как будто ударила меня кулаком или даже кувалдой прямо в грудь. Причем так, что разнесла вдребезги все, что во мне было. Она разрушила все, представляешь? Мои взгляды, устои и вообще понимание, как быть дальше. У меня буквально пропали сила и… – она сглотнула слюну и, сдерживая подступившие слезы, дрожащим голосом продолжила: – Желание жить. Я, знаешь, как будто упала в яму, – Лена скривила лицо, глубоко вздохнула: – А теперь вот пытаюсь оттуда выбраться и собраться в кучу. Хочу найти себя новую. Правда, сейчас я не знаю, чего хочу. Непонятно. Но я знаю одно: жить как прежде уже не смогу. Я вообще не представляю, что делать, как быть и вообще как жить. Понимаешь?

Я кивнул, физически ощущая ее внутреннюю боль в себе. Словно приоткрыв друг для друга завесы своей души, между нами возник некий эмоциональный канал, и чувства одного отражались в другом. Мы молчали и проживали эти эмоции вместе.

Я проглотил ком в горле и, пытаясь подбодрить ее, произнес простую фразу, которую всякий раз в сложных ситуациях говорю самому себе:

– Перемены приходят в тот момент, когда по-прежнему жить уже просто нельзя. Они как толчок для движения и перемен. И для того чтобы выйти на иной уровень, важно освободить место, избавившись от старого. А то, что шатает в этот период, – так это нормально. Когда самолет взлетает на новую высоту, всегда трясет, правда?

Лена легко улыбнулась, смотря куда-то вдаль, негромко согласилась:

– Это точно.

На тот момент у меня в жизни все было понятно и спокойно. У меня много работы, съемки, девушка, которая мне симпатична, родная уютная квартира и четкие жизненные убеждения. Я знал, чего я хочу. Точнее, не так. Просто я не задумывался и не задавал себе вопросы, к чему я иду и какой во всем этом смысл. Однако уже через два месяца все изменится. Я буду вспоминать этот ночной откровенный разговор на лавке в Куала-Лумпуре, испытывая чувства, о которых говорила тогда Лена. Я увижу себя на ее месте. Но в тот момент, сидя напротив нее, я об этом и не догадывался.

Удивительно, как жизнь подает нам знаки, сигнализируя о необходимых переменах. Сначала безобидным примером других людей, а позже, если мы не понимаем и не двигаемся, уже берет свою кувалду и бьет в грудь нас, разбивая окаменевшие устои.

02:05. Ночь. Дорога к хостелу

Мы шли по тихой улице, освещенной белым светом фонарей. Легкий прохладный ветер приятно обдувал тело. После дневного зноя ночная прохлада была особенно ценной. Мы повеселели, делились впечатлениями от путешествий. Лена рассказывала про Индию, а я про Марокко; она удивлялась моим историям, как ребенок. Мы обсуждали взгляды на жизнь и любовь. Потом, словно что-то вспомнив, она расстегнула рюкзак, достала небольшой пакетик и угостила меня индийскими орешками.

Ей очень хотелось, чтобы я их попробовал. Она как будто хотела сделать мне приятное и отблагодарить за что-то.

Протягивая орешки, она добавила:

– Не переживай, они без конопли.

– Возможно, сейчас это даже минус.

Я смотрел вперед, прокручивал в голове наши разговоры и думал. Я начал чувствовать, что меня очаровывали ее искренность, открытость и эта детская непосредственность. Даже ее навязчивость казалась теперь какой-то милой. Я повернул к ней голову – она, собрав брови домиком, мило и открыто улыбнулась. Меня удивило, что внешность Лены будто изменилась, приобрела иной облик. Она стала мне какой-то приятной и даже симпатичной.