Дочь Двух Матерей - Anita Oni

Его собеседницу от этих слов бросило в жар, и она поспешно отвернулась, чтобы её смятение осталось незамеченным.

— А если бы это взаправду оказалось колдовство? — в меру осторожно, в меру озорно поинтересовалась она, сделав глубокий вдох и взяв себя в руки. Рэй покачал головой.

— В таком случае, моей должностной обязанностью было бы передать тебя в руки закона.

— И ты бы взаправду так поступил? Будущий герд Рэди-Калуса не жалует ведьм?

— Не то чтобы я их не жалую, — уточнил Рэй, — такова политика. Хотя я, признаться, ничего в ней не понимаю. Это прискорбное качество для герда. Ума не приложу, кто такие все эти ведьмы и колдуны, как их распознать и существуют ли они взаправду. Надеюсь, мне не придётся иметь с ними дела: и без того хватает забот.

— По-твоему колдовство — это так плохо?

Рэй пожал плечами. Он не знал, что ответить.

— А ты представь себе, как было бы здорово, если бы можно было в мгновение ока переместиться в любую точку мира. Как мы сделали это сейчас, только взаправду. Попасть в Озаланду, или в Эрнербор, или даже в твой Виттенгру.

— На-Отере-и-Ахлау, — добавил Рэй, копируя манеру матери.

— Ну да, на Ахлау. Не пришлось бы выкраивать время на долгие путешествия: просто закрыл глаза, открыл — и ты уже там.

— Да, это очень удобно, — согласился юноша.

— Так вот, если ведьмам это доступно, разве же это порочно?

Рэй виновато опустил голову.

— Это не у меня надо спрашивать. Раз люди нашли в этом порок, выходит, у них были на то веские основания.

Паландора согласилась и перевела разговор на что-то другое, стремясь скрыть своё разочарование. Этот диалог сложился совсем не так, как ей бы хотелось. В последние дни они очень сдружились с юным Рэдклом — но, видимо, не настолько, чтобы она сумела раскрыть ему свою главную тайну. А Паландора была к этому так близка. Скажи Рэй что-нибудь более жизнеутверждающее о ведьмах — и она, пожалуй, не удержалась бы. Осознание того, что ей не с кем поделиться таким большим секретом, давило несоизмеримо. А ещё эти толки о законах, об их целесообразности…

«Хорошо, что я ему ничего не сказала, — решила она. — Вот только мне от этого нисколько не легче».

Глава 18

Все их последующие дни состояли из невинных шалостей скучающего разума и попыток одной стороны добиться благосклонности другой — бесконечного бега по кругу, как в детской игре, когда ребятишки снова и снова огибают ствол векового тысячелистного дуба, стараясь друг друга нагнать. Когда каждый охотник, и он же — добыча. И, едва из-за полуокружности шершавого ствола покажется край рубахи другого, как вот он уже скрылся, и так можно кружить хоть целый день.

Рэй вновь загнал себя в трудное положение. Паландора была ему, несомненно, дорога и вызывала в его душе особое волнение. Он желал бы признаться ей в этом и упрочить их отношения. Виктонская кровь его матери и виктонское же воспитание требовали от него длинных и пространных объяснений в любви, тогда как менее вычурные эскатонские традиции не предлагали отдавать дань изящной словесности. Если двое наслаждались обществом друг друга, слова здесь были совершенно ни к чему. Разрываясь между двумя подходами, имеющими равнозначное право на жизнь, Рэй долго не мог решить, как ему поступить. А ещё угнетала боязнь отказа и врождённая робость, желание сделать всё правильно и не навредить. Никого не обидеть и не озадачить.

Паландоре же Рэй был вполне симпатичен, и она твёрдо знала, что он к ней неравнодушен. Ей это льстило и красило щёки румянцем. Вот только был бы он чуточку посмелей… В конце концов, она девушка и, к тому же, киана. Ей не пристало проявлять чрезмерный интерес и брать инициативу в свои руки. Первый шаг — за мужчиной, а он всё не мог его сделать. Поднял ногу, да так и застыл, как журавль. Она, как могла, помогала, она намекала — но не могла же она всё делать сама! Ей хотелось, чтобы её добивались; пусть не настойчиво, но хотя бы чуть-чуть. Чтобы за ней элегантно ухаживали и подавали руку ей твёрдо, а не словно боясь прикоснуться. Чтобы носили её на руках, чтобы ею восхищались, но в то же время имели своё независимое мнение и не боялись принимать решения.

Лодыжка Рэя между тем зажила и больше не доставляла ему беспокойства. Надобность в постельном режиме отпала: настало время разъезжаться по домам. И, чем ближе подкрадывался миг расставания, тем больше обоими овладевало глухое отчаяние.

— Так не хочется уезжать, — призналась Паландора в последний день лета.

— Мне тоже, — вторил ей Рэй.

— Тогда давай отложим поездку на завтра. А сегодня опять побываем в лесу. Потом у нас будет столько дел, что мы вряд ли сможем выбраться на прогулку в ближайшее время.

— Может, лучше отправимся на север, к побережью? — предложил Рэй. Девушка ответила на его предложение с энтузиазмом: наконец-то и он высказал свои пожелания.

Весь долгий путь Рэй беспечно насвистывал на дудочке так, что вскоре у Паландоры защемило виски и зазвенело в ушах от этих напевов и дорожной тряски. Местность здесь была слабо освоенной, кусочно и без рвения поделённой на пашни и луга, но всё больше дикой. Лошади брели заросшими тропами, чаще — без тропы вовсе. По предосеннему бездорожью.

К середине дня показался утёсистый берег, о который с шумом билось сизое море. Оно было совсем не такое, как в Озаланде — более неспокойное, пенное от бурунов, словно бешеное. Паландора спешилась с Дымки, покрывшейся клочьями такой же желтоватой пены, подошла к самому краю скалы.

— Осторожнее! — испуганно воскликнул Рэй. Он же не знал, что ей ничего не стоит броситься в эти бурные воды, и с ней ничего не случится. А потому он тоже поспешил коснуться ногами земли и крепко взять её за руку, опасливо подумав, между тем, что в погоне за девушкой ему не хотелось бы повторно растянуть лодыжку. Они стояли так ещё долго, и прибрежный ветер шумел у них в ушах, развевал волосы, юбку, полы камзола.

— Я почти уверена, что среди этих камней скрываются тиани! — воскликнула Паландора.

— Почему? — спросил её сопровождающий. — Разве здесь недалеко госпиталь или больница?

Девушка звонко рассмеялась. Она имела в виду совсем не медицинских работников, о чём тут же ему сообщила и с