Крах атамана - Олег Георгиевич Петров

Но Бориска вдруг согнулся, бухнул голову на скрещенные руки, вплющивая их в столешницу, и – заплакал-зарыдал, захлебываясь от стонов и соплей.

Это было что-то новое, доселе не применявшееся «императорским артистом» в спектаклях на допросах. Итак, представление начинается! Артисты те же, но пьеса новая… Баташёв настроился уже на привычное, посему слезы и сопли не пресекал, молча наблюдая развитие событий.

Через несколько минут Бориска затих, молча и неловко вытираясь рукавом. Хмель вовсю кружил его, движения были несуразными, невпопад. Вдруг он поднял на Михаила глаза и отчетливо проговорил:

– Спасибо за угощение, товарищ-барин.

Помолчав, добавил:

– Крепко зацепил ты меня…

«Это он про что? – подумал Михаил. – Про то, что он для Кости – пустое место, или про то, что жратвой его растрогал, видите ли?»

Оказалось, что сработали оба момента.

– Никогда не думал, что в угрозыске вашем фараонском могут находиться и такие человечные люди, – вдруг вполне трезво проговорил Багров, вновь опустив голову. – Думал, одне ищейки. Нашего брата хватать… А ты – вона как. Н-да… зацепил…

Бориска опять замолчал, шумно несколько раз кряду втянул полные легкие воздуха. Вновь глянул на Баташева и криво усмехнулся, еще с трудом растягивая плохо слушающиеся после выпивки губы.

– А нащет моего места подле Кости – зря! Так оно и есть. Чи ординарец, чи адъютант – хера ли теперя гадать! Слышь, дядя-начальник, пиши, пока не передумал!

2

Бориска развернулся от стола на табурете-тумбе, откинулся спиной на стенку, закрыл глаза и монотонно забубнил. Михаил лихорадочно застрочил карандашом по линованным листам.

– Возглавляемая Ленковым шайка была правильно построенной организацией. С надлежащим количеством членов и с правильно поставленным среди них… э… распределением труда…

«Ты погляди! Как грамотно шпарит! Ну, бляха-муха, как брошюру пишет!» – удивленно подумал Михаил, но тут же догадался: Бориска запомнил чью-то характеристику шайки… Вполне возможно, что есть у бандитов кто-то мозговитый… Ленков? Смекалист, судя по рассказам, но вряд ли он… Кто же?

– …Имелись активные члены, наводчики, укрыватели, скупщики краденого и сбытчики и прочия! Каждый из них строго знал свои обязанности и строго стоял на своем посту. Шайка имела тайные места, где главари собирались на заседания и вырешали все текущие вопросы…

На непривычном уху слове «вырешали» до Баташёва вдруг дошло, что Бориска говорит о шайке в прошедшем времени. Информация, выданная в его уши, пока он чавкал салом и пшеничным караваем, пала на благодатную почву. И Бориску прорвало – от тюремной безысходности в сырой одиночке, от рухнувшего с арестом наладившегося было благополучия, пусть и бандитского, от потери своего веса в шайке и уяснения простой, как мычание, истины, что теперь он прежним дружкам не нужен, и в первую очередь Косте, которому был предан, как собака, после столь радушного приема в шайку…

– Пиши, дядя! Среди шайки существовала строгая дисциплина и ответственность. Было постановлено: за малейшую измену приговором членов и атамана – смерть! Што и имело место. Зимой за подозрение в измене был убит один… Брошен на Читинке, где опосля был поднят милицией. За простую провинность виноватых колотили смертным боем… Вот, Захарку Жежко, с первой Читы, на кулаки подымали – выпросил… Его впоследствии угрозыск сцапал и ухлопал…

Записывая, Баташов не мог отделаться от мысли, что Багров просто задумал очередную аферу, хитрую и тонкую. Пока он рассказывал то, что было давно известно. Вдобавок, передергивал: не мог, к примеру, не знать, что Жежко был убит не при задержании и не угрозыском. Но уже через минуту Михаил почувствовал угрызения совести, что столь плохо научился думать о людях, хотя, конечно, Багрова к нормальным людям отнести трудно…

– …Вся шайка снабжалась оружием из караульного батальона и документами, и мандатами всякого рода… Агенты свои везде были натырканы: в разных правительственных конторах, среди милиции и Госполитохраны. Зимой шайкой воровалось много лошадей, по возможности с седлами, так как по заявлению Ленкова, он хотел организовать отряд, перевернуть вверх дном Читу и уйти в Монголию…

– Зачем? Связи за кордоном имел?

Багров открыл глаза и невидяще уставился сквозь Баташева.

– Этова не знаю. На што намекаешь, дядя? К белякам у нас отношенье одно! Я пробыл в шайке немного, но знаю и многих её членов и их дела. Из контры только и был когда-то Кешка Гутарев да барон какой-то, то ли Янберг-Мамберг, то ли ещё как… А мы – солдаты революции!

– Ладно, давай без политики… Много ли в шайке народу, ну-ка, проверю твои цифры! – надавил на самолюбие парня Михаил.

– Всего, по словам Ленкова, надежных около ста двадцати человек. Может, столь и было, но вы жа многих поубивали и заарестовали. Но из активных знаю: самого Костю Ленкова, помощника его Мишку Некрасова под кличкой Хохлёнок, Михаила Самойлова, Яшку… Фамилию не помню, но он, пока меня не схватили, тут, в тюрьме сидел, а щас – не знаю, где ошиватца. Далее – Алешку-милиционера, Разгильдеева Николая… Он был убит угрозыском при попытке бежать… Заим Хабиров, татарин. Убит Ленковым за неисполнение приказания. Разводовский Петр, Васька Кузьмич, Григорий Верхозин… Про этого мне сами вы говорили, как и про Верхоленцева – вот был настоящий адъютант Ленкова. Убит… Лисовенко Антон и Архипов Алексей – в тюрьме. Сенька Косолапый, Крылов Иннокентий, Бердников Яшка… А, это я про него говорил! Который в тюрьме сидел! Я поначалу фамилию запамятовал. А щас, ишь, как ловко всплыла! Еще два брата Хабировых, второй и третий. Один убит, а другой скрывается, если уже не убили. Баталов Костя – рожа бельмастая! И конечно, Лукьянов Тимофей – хваленый ваш милицейский начальник, Костей купленный с потрохами… Ить, ежели бы ни он, мог Костя у Сидорки-старшего, это – у портного Сидорова, значит, загреметь, а то бы и шлёпнули атамана… Хотя, понятное дело, Лукьянов больше наводчик, правда, револьверы давал, а сам на дело не ходил…

Похолодевший от волнения Баташёв, не веря в удачу, впитывал каждое Борискино слово. Словно почуяв это, Бориска стал растягивать паузы, а потом и вовсе замолчал, сказав напоследок, устало и горько:

– Ты не бойся, дядя. Потёк ручеек – побежит и речка. Зови завтра своего следователя, буду дальше рассказывать. Чего уж теперя в молчанку играть. Сам утону и всех утоплю, гадов, – без какой-либо эмоции, отрешенно проговорил Багров. – Меня в любом случае в распыл пустят, хоть молчи, хоть соловьем заливайся… Тока, это… Под белое знамя, слышь, ты нас не ставь, особливо меня. Я – красный