Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен

выбрал Тартарию в качестве предмета своей карты и книги[1439]. В то время эта обширная область была малоизвестна в Европе, несмотря на то, что там, как писал сам Витсен, правили такие властелины, как Чингисхан и Тамерлан, по могуществу не уступавшие Александру Великому или Цезарю. Следовательно, Витсен хотел поделиться не только актуальной географической информацией, но и рассказать о славном прошлом Тартарии. На рубеже XVII-XVIII вв. труд Витсена занимал особое место, так как и карта, и книга стали первыми столь подробными произведениями о Тартарии, изданными в Западной Европе. Но и столетия спустя работы ученых, занимавшихся этим регионом, были исключительно редки. Внутреннюю Евразию можно назвать падчерицей западного академического сообщества. В некоторых отношениях эта научная область все еще остается малоизученной, так как большинство ученых уделяло внимание, прежде всего, Внешней Евразии[1440].

Еще в молодости Витсен посетил Московию, но в Тартарии никогда не бывал. Он описывал эти земли, исходя не из собственного опыта, а по сообщениям других лиц, которые собирал на протяжении десятилетий. Витсен прибегал также к трудам писателей-классиков античного времени и средневековым арабским авторам, еще пользовавшимся большим влиянием в XVII веке. Но современные сведения о Тартарии интересовали его гораздо больше, поэтому в своей работе он стремился опираться на источники своего времени. Помимо прочего, его книга свидетельствует о том, что XVII век стал решающим периодом в истории Внутренней Евразии. В предыдущие столетия кочевники, обитатели этих земель, представляли собой постоянную угрозу для оседлых народов Внешней Евразии. В результате завоевания русскими Сибири и проникновения китайцев в Монголию и Центральную Азию, в XVII столетии Китай и Россия оказались пограничными странами. Большинство некогда опасных воинов-кочевников евроазиатской степи оказались подчинены власти царя и китайского императора[1441]. Этот процесс завершился в XVIII и XIX веках.

Западные европейцы были мало вовлечены в эту одновременную экспансию китайцев и русских во Внутреннюю Евразию и имели о ней слабое представление. Большое разнообразие народов и языков в этой обширной области вызывало их любопытство так же, как и вопрос, какими могут быть последствия китайской и русской экспансии. Открытие северо-восточного прохода в Индию через Северный Ледовитый океан и в Китай по суше через Сибирь могло иметь огромное значение для мировой торговли. Однако получить об этом достоверную информацию было нелегко из-за очень больших расстояний и многочисленных языковых барьеров.

В Европе особый интерес к меняющимся соотношениям власти в Евразии проявляли именно голландцы. Республика Соединенных Провинций Нидерландов переживала в XVII веке необычайный экономический и культурный расцвет. Торговля привела голландцев не только в земли, омываемые Северным, Балтийским морями и Северным Ледовитым океаном; они плавали почти во всех американских и азиатских водах. Что касается сбора информации о расширении русской и китайской экспансии во Внутреннюю Евразию, то здесь голландцы имели преимущество. В XVII веке на протяжении значительного периода они играли ведущую роль в торговле и перевозке грузов между Московией и Западной Европой, а в европейской части России находилось довольно много голландцев. Одновременно представители могущественной голландской Объединенной ост-индской компании (далее — ОИК) пытались пробиться на рынки Китая и Японии из Индонезии. Торговля и мореплавание могли развиваться лишь путем накопления географической информации, и голландцы ревностно собирали ее, наносили на карты и включали в книги. Стремление узнать о мире как можно больше сопровождалось колониальной экспансией, продвигающейся все дальше.

В период между 1672 и 1707 годом Витсен входил в немногочисленную группу регентов, которые управляли Амстердамом — торговой метрополией — и, одновременно, оказывали большое влияние на правительство Республики. После 1693 года он стал также одним из управляющих ОИК, в то время самой большой торговой организации в мире, поэтому имел доступ практически к любой информации, которая доходила в Нидерланды из Азии. Ее поставляли не только голландцы, но и, например, жившие в Китае иезуиты, которые пользовались ОИК для перевоза людей и пересылки почты[1442]. Витсен также извлек много пользы из контактов, которые он установил в Москве в 1665-1667 гг. и во время пребывания Великого Посольства в Нидерландах в 1697-1698 гг. Видный государственный деятель и признанный в своей стране специалист по России, в течение нескольких десятилетий он был стержнем голландско-русских отношений.

Кроме того, Витсен был состоятельным человеком и охотно покупал информацию. По его собственным словам, он потратил на это много тысяч гульденов[1443]. Никто в западном мире не находился в более благоприятных обстоятельствах для накопления знаний о Тартарии, и мало кто обладал амбициями, преданностью и выносливостью для того, чтобы посвятить себя этой задаче на протяжении десятилетий. На рубеже XVІІ-XVІІІ веков Витсен был уникальным ученым в Европе. Однако это еще ничего не говорит о природе и качестве труда Витсена, его восприятии современниками или влиянии, которое автор оказал на последующие поколения. В данном введении мы попытаемся подробно ответить на эти вопросы.

II. Отзывы некоторых историков XX века

На протяжении почти двух столетий после смерти Витсена ведущие русские историки полагали, что его карта и книга о Тартарии представляют большую ценность для русской истории, в особенности, для истории Сибири. По мнению М. П. Алексеева, Витсен открыл «совершенно новую эпоху изучения европейцами Сибири». Об этом он писал в своем обстоятельном исследовании 1932 года, предметом которого были западноевропейские представления до начала XVIII века об этой в то время малоизученной части России. Алексеев собирался продолжить исследование и в намеченном втором томе обратиться к работам голландца Витсена и шведа Страленберга, который в 1730 году тоже издал книгу о северных областях Европы и Азии. По мнению ученого, оба автора заслуживали особого внимания, поскольку их объемные труды не были переведены на русский язык. «Полные переводы монументальных трудов Страленберга и Витсена, естественно, невозможны», — писал Алексеев в то время. Как специалист по Сибири, он считал, что в этом нет необходимости, потому что Витсен в своем обширном труде уделил много внимания и другим регионам[1444].

А. И. Андреев, опубликовавший в 1939 году первую часть исследования об исторических источниках изучения Сибири, также считал достижения Витсена уникальными. Никогда ранее ни один западный европеец не сделал так много, «создав своего рода энциклопедию о Сибири, включившую в себя, прежде всего, многочисленные русские источники». Андреев также сожалел, что «это драгоценное собрание материалов Витсена» было написано «на языке мало доступном». Отсутствие русского перевода Северной и Восточной Тартарии стало причиной пробела «в географической, этнографической и исторической литературах о Сибири XVII века». А. И. Андреев отмечал, что книга Витсена особенно ценна тем,