Священная война - Джек Хайт

— Сакр! — позвал он. — Моего коня!

Новая волна головокружения накрыла Юсуфа, когда он садился в седло. Он пошатнулся, но сумел выпрямиться.

— Возможно, тебе стоит отдохнуть, малик, — предложил Сакр. — Один из твоих сыновей может осмотреть позиции.

— Я в порядке, — проворчал Юсуф и поехал в лагерь.

У заграждения воины возвели навесы из холста и сгрудились под ними, укрываясь от дождя. Юсуф заметил, что некоторые были бледны, с натянутой кожей и темными кругами под глазами. Он держался на расстоянии. Неужели болезнь уже пришла в его лагерь? Как?

— Малик. — Хусам вышел из-под одного из навесов. Он кашлянул — глубоким, надсадным кашлем — и сплюнул. — Прошлой ночью еще троих поймали в красных шатрах.

Красные шатры. Вот оно что.

— Покажи их мне.

Хусам рявкнул приказ, и двое его людей побежали прочь. Через мгновение они вернулись, ведя перед собой двух мужчин в туниках. Мужчины дрожали от холода. Лица их осунулись, глаза покраснели.

— Где третий? — спросил Юсуф.

— Слишком болен, чтобы идти, малик, — ответил один из мамлюков. — Он рухнул в грязь прямо у тюремного шатра. Я счел за лучшее не тащить его сюда.

— Ты поступил правильно. — Юсуф повернулся к Хусаму. — Этих людей поместить в шатер на краю лагеря. Поставить к ним стражу и отдельного повара. Никто больше не должен с ними контактировать. А следующего, кого поймают в красных шатрах, обезглавить. Пусть все знают.

— Слушаюсь, малик.

Юсуф поехал дальше вдоль строя. Он ехал молча, кивая воинам, мимо которых проезжал. Вскоре его зубы застучали. Он плотнее закутался в плащ. В последнее время ему постоянно было холодно. У середины строя он поднялся на вал, чтобы осмотреть вражеские позиции. Стена, которую строили франки, теперь простиралась на четверть их линии. Через неделю, а может и меньше, она будет завершена.

— Сакр, — позвал он. — Собери эмиров в моем шатре. Я хочу поговорить с ними, когда вернусь.

Юсуф съехал с заграждения. Его ум был занят планированием, пока он ехал дальше. Он нанесет удар завтра. Сегодня ночью ему нужно будет отправить сообщение Каракушу в Акру, чтобы скоординировать атаку. Один из мамлюков Юсуфа — человек по имени Иса — уже доставил несколько сообщений. Иса был прекрасным пловцом. Он войдет в море к югу от лагеря франков, проплывет под их кораблями и попадет в гавань Акры.

Юсуф вернулся к своему шатру и спешился. Ему пришлось на мгновение опереться на коня, чтобы удержаться на ногах. Лекарство ибн Джумэя переставало действовать. Боль в животе вернулась. Он вошел в свой шатер и застал там ожидающих эмиров. Он прошел мимо них и тяжело опустился на походный стул.

— Мы ждали достаточно долго, — начал он. — Завтра мы нанесем удар. Мы… — Он запнулся, и его рука потянулась к голове. Лица людей перед ним расплылись. Он моргнул, но они не становились четче.

— Отец! — услышал он голос Аз-Захира, но голос сына казался далеким. Мир снова закружился. Он почувствовал, как падает. А потом все погрузилось во тьму…

Глава 15

Декабрь 1189 года. Тейтвик

Джон сидел за простым дубовым столом, перед ним лежали счета поместья. Предыдущий управляющий — мирянин, нанятый аббатством, — вел записи из рук вон плохо. Джон подозревал, что тот воровал. Если так, то это был лишь один из грехов, за которые он, без сомнения, теперь страдал в аду. Джон узнал от мельника — болтливого малого, который был рад посплетничать, пока Джон покупал у него эль, — что предыдущий управляющий умер от апоплексического удара, трахая жену кузнеца. Ее крики привлекли половину деревни, включая ее мужа, который, как заверил Джона мельник, в это время был занят тем, что мужеложествовал с одним из послушников из аббатства.

Джон прищурился, глядя на ряды цифр, и сделал пометку. Он отложил перо и потер руки, пытаясь согреть ноющие костяшки. Бесполезно. Он встал и подбросил еще одно полено в огонь. Он ворошил угли, пока пламя не затрещало весело, но в комнате по-прежнему было холодно. Поместье было прекрасным домом — с кабинетом, хорошо обставленной спальней, большим залом и отдельной кухней, — но толстые каменные стены делали его холодным, как гробница.

Снаружи что-то завыло. Звук был похож на плач ребенка. Джон подошел к окну и распахнул ставни. Падал снег, и площадь внизу была покрыта белым одеялом. На дальней стороне стояла стайка мальчишек, некоторые еще слишком малы, чтобы помогать в полях, у других — пушок на щеках. Они стояли полукругом перед стеной дома мельника, где прибили за хвост кота. Несчастное животное шипело и билось, царапая когтями стену в попытке освободиться. Один из мальчишек шагнул вперед и боднул его головой. Он отшатнулся с кровавой царапиной на щеке. Другие мальчишки закричали «ура». Кот завыл.

Джон закрыл ставни. Ему не нужно было видеть больше, чтобы понять, чем закончится эта забава. Они будут бодать кота, пока тот не умрет, и тот, кто убьет его, будет объявлен победителем. Дикая игра. В детстве Джон и сам в нее играл. Он тоже был дикарем. Он поморщился. С тех пор как он вернулся в Англию, ему иногда казалось, что он живет среди зверей. Очень, очень замерзший человек. Он вернулся к огню, и его руки начали покалывать, медленно оттаивая. Он проклинал жару Святой земли чаще, чем мог вспомнить, но холод был куда хуже. Он закрыл глаза и представил, как стоит на песчаном берегу к югу от Акры и смотрит на чистые бирюзовые воды гавани. Он почти чувствовал, как палит жаркое солнце, его тепло уравновешивается прохладным морским бризом.

В дверь робко постучали.

— Войдите! — крикнул Джон.

Это был его слуга, Цезарий. Мальчик был послушником из аббатства, и имя ему досталось самое неподходящее. Цезарий был долговязым парнем, вечно спотыкавшимся о собственные ноги, и таким застенчивым, что в присутствии Джона едва мог связать три слова. Он поставил на стол миску с похлебкой и, не сказав ни слова, поспешил из комнаты.

Джон сел и потыкал ложкой в похлебку. Репа, морковь и какое-то вареное мясо плавали под толстой пленкой жира. Он знал, что это лучше, чем еда большинства деревенских жителей, но от одного вида у него мутило в желудке. Иногда он ловил себя на том, что мечтает о свежих манго и апельсинах, о баранине