Пыль. История современного мира в триллионе пылинок - Джей Оуэнс

class="p1">Устье фьорда шириной около 7 километров. Оно было забито гигантскими айсбергами – настолько большими, что у них есть собственные пруды, пещеры и арки. Видны и крупные обломки айсбергов (до 5 метров в высоту), и мелкие – гроулеры (ниже метра). Море усыпано снегом и осколками льда, будто обломками от взрыва. Участки чистой воды – не больше метра.

Ежегодно по этому фьорду стекает 38 гигатонн льда – это втрое больше расхода воды всей Великобритании. Якобсхавн истощает 6,5 % Гренландского ледяного щита. Это самый быстродвижущийся ледник в мире: летом его скорость достигает 40 метров в день. (И она увеличивается[531].)Отколовшимся айсбергам требуется около полутора лет, чтобы пройти 70 километров вниз по фьорду до открытого моря. Крупнейшие айсберги размером около километра (большая их часть конечно же находится под водой), цепляются за подводный хребет в конце фьорда – образуется впечатляющая пробка. Потом они распадаются и уплывают в море Баффина и Северную Атлантику. Вероятно, именно от этого ледника откололся айсберг, который осенью 1911 года потопил «Титаник». Катастрофа – неотъемлемая часть географии этого места.

Пока мы пытались все это осмыслить, прямо на наших глазах 70-метровый айсберг лопнул под вертикальным пластовым давлением. Уэйн спустился к берегу и выудил кусок чистого твердого льда. Я попробовала лед на вкус – он показался мне старым. Возраст льда на дне Гренландского ледяного щита – около 130 тыс. лет. Это даже раньше последней ледниковой эпохи. На поверхность вынырнул фрагмент древнего геологического времени.

Ландшафт здесь никогда не был статичным. Лед динамичен. Он все время стекает; летом подтаивает, а зимой восстанавливается за счет снегопада. Фьорд существует примерно столько же, сколько и ледяной щит. Сам по себе он – не симптом болезни. Но разум уклоняется от попыток осмыслить ледниковый покров в перспективе всех систем (гидрологических циклов, глобального потепления, ответственности человека) – и совершенно не понимает, что все это может означать.

Созерцать эти айсберги было проще, чем сам ледяной щит. Он, ослепительно-белое забвение, казался слишком огромным. Даже в мыслях не умещался, но в то же время требовал нашего непрерывного внимания. В такие моменты трудно сосредоточиться: вы замечаете, что разум пытается ускользнуть от столкновения с тяжеловесной экзистенциальной массой, которая находится прямо перед вами. Хочется думать о чем-то поменьше.

Это романтическая проблема. Рёскин говорил, что «возвышенность – всего лишь еще одно слово для обозначения воздействия величия на чувства; это может быть величие материи, пространства, силы, добродетели или же красоты»[532]. В Гренландии был полный набор.

Уэйн упоминал экотеоретика Тимоти Мортона и его концепцию «гиперобъектов»[533]. К этому ландшафту она подходила. Большую часть времени в Гренландии я пыталась каким-то образом постичь эту необъятность, эту тишину, эти ледники и то, как они вплетены в еще более обширные глобальные гидрологические системы. А еще – постичь последствия. Не уверена, что в этом хоть сколько-нибудь продвинулась. Я до сих пор не знаю, что вообще представляет собой это осознание. Мортон сказал бы, что смысл такого гиперобъекта, как ледяной щит, в том, что мы вообще не можем его как следует воспринимать. Пыль может помочь уменьшить необъятное до человеческих масштабов, но я не могу гарантировать, что это всегда будет работать.

* * *

Первый научно-исследовательский лагерь на Гренландском ледяном щите назывался «Айсмитте» (Eismitte) – «Середина льда». Его в июле 1930 года разбил немецкий ученый Альфред Вегенер с командой из тринадцати гренландцев и еще троих европейцев. Их экспедиция была посвящена сейсмическому измерению толщины ледяной шапки и проведению первых измерений зимнего климата.

Вегенер – интересная фигура. Его экспедиция 1930–1931 годов стала «переломным событием», пишет биограф Мотт Т. Грин. В ней объединилось «старое» (парусные корабли, пони, собаки, исследование неизведанной территории) и «новое» (моторные лодки, моторизованные сани, радиосвязь)[534]. Страдания и голод характеризуют его путешествия как «последний импульс великой эпохи героических исследований». Хотя мотивация его была несколько иной: не военный романтизм полярных исследователей, а заметно более современное стремление к научным исследованиям и знаниям. (За восемь лет до этого путешествия Вегенер разработал теорию дрейфа материков.) В экспедициях Альфред, как и Кнуд Расмуссен поколением ранее, сотрудничал с местными и откровенно полагался на их знания, одежду и технологии выживания. В отличие от британца Роберта Скотта, который использовал шерсть и парусину, Вегенер с головы до пят укутывался в мех подобно инуитам – это лучший вариант для таких условий.

Несмотря на большой опыт Вегенера в исследовании Гренландии, его экспедиция 1930 года (уже четвертая по счету) вдруг пошла не по плану [535]. Команда почти на шесть недель застряла в первом лагере (в 30 милях[536] к северу от Уманака и на полпути к западному побережью Гренландии) из-за поздней весенней оттепели. С двумя дюжинами исландских пони, которые несли 100 тонн припасов на 400 километров в глубь острова, они достигли заветного участка на 70,5 градусов северной широты 30 сентября – то есть намного позже, чем планировалось. В Гренландии особо нет межсезонья. Современные полевые лагеря сворачиваются уже в середине августа после всего лишь шести недель буровых работ. А конец сентября – это уже, считай, зима.

Ресурсов, чтобы пережить несколько месяцев арктической ночи, не хватало. Команде пришлось вернуться и пополнить запасы – а это 800 километров пути вместе с обратной дорогой. Насколько нам известно, Вегенер, метеоролог Фриц Лёве и четырнадцать гренландцев вернулись в западный лагерь без серьезных происшествий. А вот на обратном пути на восток, то есть глубоко в центр ледяного щита, куда уже пришла зима, все гренландцы, кроме одного, решили вернуться в базовый лагерь. Вегенер, Лёве и 23-летний инуит Расмус Виллумсен пошли дальше и прибыли в «Айсмитте» 30 октября 1930 года. Во время путешествия температура упала до – 60 °C. Лёве отморозил пальцы на ногах – пришлось ампутировать их перочинным ножиком. Фриц остался зимовать в «Айсмитте» с двумя товарищами – Эрнстом Зорге и Йоханнесом Георги. Еды не хватало, поэтому Вегенер и Виллумсен снова пошли до западного лагеря (а это 400 километров).

Отправились налегке, всего на двух нартах, не взяв никакой еды для собак – только немного для себя. Собак они убивали, одну за другой, и скармливали остальным в упряжке. Вегенер так выжил во второй экспедиции в 1913 году. Тогда перед спасением у него оставалась последняя собака.

Однако на этот раз лед взял верх над волей. Весной другая экспедиция по пути в «Айсмитте» увидела в снегу пару лыж. Между ними лежала сломанная лыжная палка. В снегу нашли тело Вегенера: