Фараон - Кристиан Жак

– Ничего катастрофического не случилось в мое отсутствие? – спросил Минмес у своего помощника.

– Архитектор из храма в Элефантине ворвался ко мне в кабинет и всячески оскорблял – и все из-за того, что он затягивает сроки, а возражений слушать не хочет. Я не стал с ним спорить.

«На редкость толковый юноша, – подумал Минмес. – Скромный, не превышает своих полномочий и неразумных инициатив себе не позволяет».

– Он – неплохой человек и отличный специалист, но ворчливый и вспыльчивый. Я сам все улажу. Еще проблемы?

– Вот мой отчет.

Несмотря на удовлетворение работой этого блестящего выпускника царской школы, Минмес крайне внимательно прочел документы.

Что ж, в обстоятельности ему не откажешь… Вмешивается, только когда это необходимо, соблюдает протокол. Никаких замечаний.

Пахек, со своей стороны, смотрел на начальника и мечтал его задушить. Верный слуга фараона, он только и думает, как бы понастроить по всей стране храмов, где будут обретаться божества, дарующие Двум Землям неизмеримую энергию.

– Даю тебе два выходных, – сказал Минмес.

Отдых короткий, но Пахек успел встретиться с одним столяром, занятым на столичных верфях. Некогда защитник крепости Мегиддо, он искренне негодовал по поводу девятой кампании Тутмоса.

Пахек его утешил:

– Сирия никогда не покорится! И поверь мне на слово – митаннийцы готовят реванш.

– Фараон непобедим!

– А вот это неправда. Удача скоро ему изменит.

– За нами следят.

– Тебя уже допрашивали?

– И меня, и всех моих соотечественников, бывших военнопленных. Власти усиливают надзор.

К этой новости Пахек отнесся серьезно. Значит, государь опасается сирийцев, натурализованных и живущих мирной жизнью, – и вполне оправданно. Наивность в таких вопросах ведет к роковым просчетам. Рано или поздно надзор ослабнет, но пока лучше затаиться…

* * *

Дочка Меритре здорова и весела. Кормилицы и главный придворный лекарь заботятся о девочке, стараясь предотвратить все риски, которым она подвержена в столь нежном возрасте, ведь похитительница-смерть воспользуется малейшей оказией…

– Порядок в Доме Царицы идеальный, – сообщает мне Рехмир.

Первому министру хочется сказать: «Такой же, как при ее величестве Сатье», однако он не смеет.

Но разговор наш еще не закончен.

– Великая царская супруга сделала ряд замечаний, направленных на улучшение нашей образовательной системы.

– Стоящих?

– Целесообразных, государь. Считаю нужным их применить.

– Я согласен.

– Еще…

– И это еще не все?

– Царица полагает, что сельскохозяйственный кадастр несовершенен и некоторым хозяйствам, отлично себя зарекомендовавшим, желательно снизить подати.

– Твое мнение?

– Благосклонное.

– Тогда действуй!

Отовсюду я слышу похвалы царице. Ненавязчиво, будто бы к слову пришлось, Минмес восхищается ее глубоким пониманием государственных процессов; дворцовый управитель Кенна – чувством такта в обращении с прислугой; дворцовая челядь – ее манерами, лишенными самодовольства и холодности. Время идет, и о Сатье вспоминают все реже… Меритре утверждается на ее месте мягко и деликатно, не опускаясь до фамильярности, как ей и предписывает высокий ранг. Во время религиозных церемоний и торжественных пиров мы – идеальная царственная чета, исполняющая свои обязанности.

И это главное. Чувства не принимаются в расчет. Мы ответственны перед богами и нашим народом, а то, что мы люди, вторично. Я – царь, Меритре – царица, и это единственная реальность, которой мы руководствуемся. Поэтому мы сосуществуем в такой гармонии, и я ей за это благодарен.

Мой пес Геб ревниво присматривает за крошкой Меритамон, которая в свое удовольствие таскает его за уши, хватает за лапы и целует в морду. Бдительный страж, он впускает в ее комнату только тех, кто настроен благожелательно.

Мать поет малышке колыбельные, чтобы побыстрей засыпала. Неизменный голос Меритре способен очаровать и усмирить самого разъяренного воина.

Каждый вечер я прихожу сказать, какие обязательства готовит нам день грядущий, и царица, даже если у нее много своих дел, никогда не возражает. Случается, попросит уточнений, чтобы подготовиться получше, или перечитает тексты молитв, или спрашивает, кто будут наши гости и собеседники.

Меритре меня поражает. С виду она совершенно безмятежна, как если бы все ее дни и ночи исполнены безоблачного счастья. Материнство сделало ее еще красивее.

– Могу я попросить вашей помощи? – спрашивает она, снимая с шеи ляпис-лазуритовое ожерелье.

– Если я в состоянии ее вам оказать.