Кортни. Книги 1-6 - Уилбур Смит

и поглазеть на легендарный массив Столовой горы с плоской вершиной, который возвышался над городом: пришлось торопиться обратно и садиться в поезд для более короткого переезда – по равнинам Кейпа и через обширные виноградники к горам.

Все священники и половина паствы собрались на перроне станции Стелленбос, чтобы приветствовать их, и семья сразу поняла, что вся ее жизнь разительно переменилась.

Почти с первого дня Манфред погрузился в подготовку к вступительным экзаменам в университет. Два месяца он занимался с раннего утра до позднего вечера, потом за одну трудную неделю сдал экзамены и еще более трудную неделю ждал результатов. Он был первым по немецкому языку, третьим по математике и восьмым в общем списке. Годы учения в доме Бирманов принесли свои плоды, и его приняли на юридический факультет; семестр начинался в конце января.

Тетя Труди резко возражала против того, чтобы он оставил дом и поселился в одном из мужских общежитий. Она указывала, что теперь у него есть собственная отличная комната, что девочки будут без него скучать (подразумевалось, что и она сама) и что даже при царском жалованье дяди Тромпа плата за общежитие тяжело скажется на семейном бюджете.

Дядя Тромп встретился с архивариусом университета. Разговор был о финансах; дядя Тромп не стал обсуждать с семьей подробности, но после этого решительно принял сторону Манфреда.

– Жизнь в доме среди женщин со временем сведет парня с ума. Он должен жить в обществе других молодых мужчин и взять все возможное от университетской жизни.

И вот 25 января Манфред радостно явился во внушительное, выстроенное в голландском стиле общежитие для студентов-мужчин, которое называлось «Rust en Vrede». В переводе это значило «Отдых и покой», и в первые же несколько минут Манфред понял, как иронично звучит это название: его втянули в варварский ритуал посвящения первокурсников.

Имя у него отобрали, и ему было дано прозвище Пуп; такое же прозвище получили все девятнадцать первокурсников общежития; в вольном переводе это слово означало «испускание газов из кишечника». Манфреду воспретили пользоваться местоимениями «я» или «мне»; нужно было говорить «этот пуп» и просить позволения на любое действие не только у старших студентов, но и у всех неодушевленных предметов в общежитии. Приходилось то и дело повторять бессмысленные «Достопочтенная дверь, этот пуп хочет пройти» или «Достопочтенный унитаз, этот пуп хочет посидеть на тебе».

В стенах общежития ему и остальным первокурсникам не разрешалось ходить как обычно, они должны были все время ходить задом наперед, даже по лестницам. Им запрещалось разговаривать с друзьями и родственниками и – за этим следили особенно строго – с лицами противоположного пола; если кого-нибудь из первокурсников заставали за тем, что он поглядывал в сторону хорошенькой девушки, на шею провинившемуся вешали надпись, которую нельзя было снимать даже в ванной: «Берегись! Страшный сластолюбец!»

В их комнаты ежечасно – с шести вечера до шести утра – являлись старшекурсники. Все постели сбрасывали на пол и поливали водой, книги и имущество скидывали с полок, содержимое ящиков вываливали на мокрые одеяла. Старшекурсники занимались этим посменно, и дрожащим первокурсникам приходилось спать в коридоре возле своих комнат, предоставив хаосу внутри плесневеть и гнить. После чего старший студент, высокомерный четверокурсник по имени Рольф Стандер, проводил официальное обследование комнат.

– Вы самые отвратительные «пупы» из когда-либо позоривших университет, – заявил он им после осмотра. – У вас есть час, чтобы сделать комнаты безупречными, а потом в наказание за свою неряшливость вы совершите проход.

В полночь Рольф Стандер наконец заявил, что доволен состоянием спален, и первокурсники стали готовиться к проходу.

Проход заключался в следующем: первокурсники разделись до белья, на головы им надели наволочки, выстроили цепочкой, накинув на шею веревку и связав руки за спиной, и в таком виде юноши проследовали по улицам спящего города в горы. Тропа была нарочно подобрана каменистая и неровная, и когда кто-то падал, он тянул за собой тех, кто шел впереди и позади. В четыре утра с окровавленными ногами, с натертыми докрасна грубой конопляной веревкой шеями их повели обратно в город, позволили вернуться в спальни и объявили, что следующий осмотр Рольф Стандер проведет в пять утра. Первая лекция в университете начиналась в семь. Времени на завтрак не оставалось.

Все это подавалось как добродушная забава; университетские власти смотрели на происходящее сквозь пальцы под предлогом, что мужчины должны быть мужчинами и обряд посвящения – это «университетская традиция», поддерживающая в новичках дух общины.

Однако при подобной снисходительности хулиганы и садисты, которые есть в любом сообществе, в полной мере использовали предоставленные им возможности. Произошло несколько безжалостных избиений; одного первокурсника вываляли в смоле и перьях. Манфред слышал разговоры об этом наказании, но и представить себе не мог, какие страдания испытывала жертва, когда ее кожа была облеплена горячей смолой, а волосы на голове спутались и слиплись. Парня поместили в больницу, и в университет он не вернулся, но дело замяли.

Часть первокурсников отсеивалась в первые же недели, потому что самозванные хранители традиций не делали никаких скидок на физическое или душевное здоровье. Одна из жертв, студент, больной астмой, был признан виновным в неподчинении и приговорен к утоплению.

Наказание осуществлялось в туалете общежития. Четверо сильных старшекурсников схватили жертву и сунули головой в унитаз; присутствовали два пятикурсника с медицинского факультета, которые во время наказания должны были измерять пульс жертвы, но они не учли астму, и утопление едва не стало реальностью. Только лихорадочные усилия начинающих врачей и внутривенная инъекция стимулирующего средства заставили сердце забиться снова; парень на следующий день покинул университет и, как и другие, больше в него не возвращался.

Манфред, несмотря на свои рост, фигуру и красоту, что делало его естественной мишенью, смог сдержать гнев и укоротить язык. Он стоически выдерживал самые наглые провокации, пока на второй неделе пыток к доске в общей комнате общежития не прикрепили записку:

«В субботу, в 4 часа дня, все «пупы» должны явиться в университетский спортзал для отбора в боксерскую команду.

Подписано:

Рольф Стандер, капитан команды боксеров».

В каждом университетском общежитии процветал тот или иной вид спорта; при одном было поле для регби, в другом стадион и беговые дорожки. Но спортом «Rust