Домовёнок Кузя - Ира Данилова

огненной уродилась. И в клетку ей нельзя – зачахнет, облезет вся. А кто разбираться будет, коли узнают? Ещё и лесные пожары на неё запишут, а она тут ни при чём. Это Яга мимо ворожит, грымза невнимательная, зло необразованное, когда грибы жарит. Бывает, ляпнет заклинание какое посильнее, чтоб прожарились, – огонь на ваши леса и перекинется. Яге всё одно, как грибы жарить. Она и прямо в лесу может, не собирая. В старину крестьяне рыжики в чаще солили да в бочках из леса выкатывали. А эта – жарит. Как говорится, что головой об печь, что об печь головой. Так что не нужны ей ваши бургеры, она сама всё печёт. Сундук ей нужен, Наташенька. Захватит весь сказочный мир да переделает тут всё по-своему. Примерно вот так переделает...

Жар-птица истошно каркнула и спикировала в дремучий лес. Подул колючий ледяной ветер. Вода в синем море начала темнеть и бурлить, а потом собралась в торнадо и вся улетела за горизонт. А песчаное морское дно с беспомощно трепыхающимися коралловыми рыбками, разноцветными морскими звёздами и ежами прорезали огромные чёрные трещины.

По небу с противным скрипом поползла серая липкая паутина. По стволам к верхушкам сосен побежали огромные чёрные пауки и разбрелись по чернеющим тучам. Один из них не удержался и шлёпнулся прямо перед Наташей, запутался в чернеющей траве и зашипел. Аленький цветочек побагровел и превратился в пасть болотной росянки, тут же сцапал восьминогое чудище и проглотил не жуя, а траву выплюнул. Дуб заскрипел, кот зашипел, яблонька повалилась на землю, опята покрылись белыми точечками и превратились в мухоморы. Мухоморы переглянулись, побелели от злости и превратились в бледные поганки. И без того трухлявый пень догнил, семья поганок оказалась в траве. Хищная росянка проглотила и их, а потом захрипела, упала замертво и тут же утонула в зловонной болотной топи, утянув за собой кочку, немного мха и черничный куст.

– Кузь, хватит, а? Я всё поняла, – взмолилась Наташа, пытаясь вытащить ногу из трясины.

– Во! Представила себе сказку, в которой ничего доброго не осталось? Что после этого детям рассказывать?

– Да, кошмар, – торопливо закивала Наташа, а Кузя снова открыл сундучок – очень вовремя, потому что одна багровенькая росянка уже выросла из-под земли – откуда ни возьмись, словно Сивка-Бурка, – и начала принюхиваться к Наташиным джинсам.

– Но это ведь только сказка, Кузь? – робко спросила Наташа, еле отдышавшись после такого сказочно кошмарного приключения.

– Вот недотёпа несмышлёная! А ты думалкой своей покумекай! Что с ребятишками станется, коли им недобрые сказки читать? Кто их хорошему научит, коли в сказке ничего хорошего не останется? – воскликнул Кузя, обернулся игрушкой и упал на стол.

Дверь в детскую приоткрылась:

– Дочь, ты сундучок мой не видела?

Наташа схватила сундучок, вскочила и затараторила:

– Пап, вот он. Ты не представляешь! Этот сундучок, он просто – это вообще!

– Наталья Андреевна, это вообще уже никуда не годится! С моего стола без спросу никогда ничего не бери.

– Пап, ты не понимаешь. Этот сундук – он знаешь откуда?

– Знаю. С моего стола.

Наташин папа забрал сундучок и внимательно посмотрел на дочь.

– Прости, пап.

– А игрушка эта у тебя откуда?

– Из деревни, пап. Я же тебя спрашивала.

– Ясно. Я его тогда так и не нашёл

Он покрутил замершего Кузю в руках, улыбнулся:

– Не дуйся, дочь. Пусть у тебя живёт.

Папа посадил Кузю на полку к плюшевым зверятам, подмигнул Наташе и вышел из детской. Наташа побежала следом:

– Пап, а ты знаешь, что сундук волшебный?

– Конечно, дочь. Это сокровище. Ну, не настоящее, конечно. Позолоченное. Я его в поле нашёл, наверное, не помню. Играл в него всё детство, понимаешь?

– А ты знаешь, что там внутри?

– Не, он не открывается.

– А ты попробуй.

– Думаешь, что-то там есть? Ну, давай на работу возьму. Покажу дяде Серёже. Он как-то сейф открыл, когда мы ключ потеряли. Шпилькой, представляешь? Золотые руки! Может, откроет. Пусть пока тут полежит.

Папа поставил волшебный сундучок в секретер, запер дверцу ключом и вышел из кабинета.

Наташа поплелась в детскую.

– Ой, беда-беда, огорчение! – Кузя спрыгнул с полки и забегал кругами по Наташиному столу. – Катастрофа небывалая!

– Прости. Я не думала, что он закроет на ключ.

– А делать-то что? Не думала она, недотёпа непонятливая! Что делать – что делать? Ох ты, мать честная, прабабушка моя! Надо что-то делать! Надо в секретер залезть, когда батюшка твой на работу отъедет.

– Завтра, получается.

– Да до завтра столько всего наполучается! Вот тебе объяснять – что об печь головой, что головою об печь, всё одно – не разумеешь ничего!

– А чего?

– А ничего! А как Яга придёт?

– Ой, да кто её сюда пустит! – отмахнулась Наташа.

– Так она тебя и спросила! Сама себя запустит!

– А я дверь не открою и полицию вызову. Что Баба Яга против полиции сделает?

Кузя подумал, что Наташа, как любой нормальный ребёнок, то есть домовёнок, верит в чудеса. Точнее, в добрые чудеса она верит сильнее. Вот и сказала глупость, неразумиха непонятливая. Решила, тетёха, что полиция сможет с таким страшным злом справиться. Да и правильно решила, общем-то, – так? Так, да не так.

Всё хорошо закончится, если добрая и справедливая полиция успеет на вызов. А успеть на вызов – это самое сложное. То какая-нибудь Яга на трассе пробку соберёт непроездную, то гусли на обочину кинет самогудные – и как с этим быть? Это уж не говоря про всяких хитрых и бессмертных Кощеев и прочее мировое зло со сказочной фантазией.

Так что, дети, на полицию надейтесь, а сами не плошайте. Дверь никому не открывайте. С незнакомыми не разговаривайте. В лифт с чужими не садитесь. Не искушайте судьбу и не полагайтесь на чудо – например, на домового. Так вы и сами невредимыми останетесь, и домового от Яги схороните, и добрую и честную полицию от самого главного не отвлечёте – от самых главных злодеев. Потому что злодеев – что росянок на болоте, что поганок на трухлявых пнях, что чёрных топей в дремучей чаще, что паутины в избе на курьих ногах, что... А про что мы? Ах да!

Злодеев хватает, но добрых и честных людей гораздо больше. Потому что если бы их было меньше, то добро