Империя Рюриковичей (V-XVI вв.). Русская экспансия - Сергей Владимирович Максимов

Ознакомительный фрагментдревние славяне в конце VIII–IX вв. начали массово менять квалификацию и из «кочующих земледельцев» превращаться в стационарных производителей продовольствия, не теряя, конечно, связи с лесом и его огромной продуктовой базой.

Становление славянских протогосударств в качестве самостоятельных очагов мирного созидательного труда подтверждается, в том числе, методами лингвистики: филологи зафиксировали у восточных славян развитие языковых диалектов66.

Поборники самоуправления

Принцип выборности создавал условия для взаимного доверия и способствовал сохранению равенства среди политического устройства восточных славян. Из-за территориального характера древнеславянской общины даже у славянской знати не было длинных родословных. В лучшем случае родственники помнили какого-нибудь дальнего предка, чем и ограничивалась их «любовь к отеческим гробам». Длинные генеалогии нужны, чтобы доказывать древность рода. Но в территориальной общине старейшины получали должности не по наследству. Они избирались67 по текущим заслугам, и список усопших родственников мало влиял на результаты выборного процесса.

В рамках территориальной общины, да еще при наличии многоженства, распространенного у восточных славян, в основном преобладали горизонтальные связи (родственные и гражданские), а родовые (от сына к отцу) играли второстепенную роль68. Территориальная община давала возможность славянам ассимилировать остатки завоеванных народов, но она же толкала их к замкнутости. Браки, за очень редким исключением, заключались внутри общины, делая ее более консервативной. Даже сотни лет спустя этнографы отмечали у потомков кривичей крайнюю настороженность к внешнему миру. В конце XIX в. белорусские крестьянки считали «чужой стороной» деревню мужа, если она находилась далее пяти-шести верст от места их проживания69.

Благодаря появлению летописей, для X и последующих веков ученые получили письменную информацию о типе управления у ранних восточных славян.

Летописные источники подтвердили, что их власть строилась на делегировании полномочий по принципу пирамиды, заполняя сначала низшие уровни, а затем через цепь выборных представителей замыкаясь на городских старейшинах.

Традиция избирать «десятских», «пятидесятских», «сотских», «тысяцких» и «лучших людей» была так сильна, что в Киевской Руси с ней приходилось считаться не только славянским князьям, но и заменившим их вскоре русам. Так, в конце Х в. киевский князь Владимир I приглашал на свои пиры всех представители городского самоуправления, начиная с самой низшей ступени общественной власти70.

Схожая картина местной автономии наблюдалась у славян северной Руси, что видно по документам более позднего времени71. Земская власть заменяла славянам бюрократию и в ее отсутствие неплохо справлялась с поставленной задачей.

Славянские протогосударства IX в. по географическим размерам превышали большинство европейских стран своего времени. При этом, как уже говорилось, они обладали большой территориальной емкостью и долго еще могли расти без пограничных столкновений с соседями.

Экономические потребности населения в ту пору ограничивались натуральным хозяйством; считалось нормой, что все необходимое для жизни дает человеку возделываемый кусок земли. Выборная славянская власть измеряла политику областными мерками и в силу своего «мирского» характера больше не ставила перед собой экспансионистских задач.

Ни в VIII, ни в IX вв. восточные славяне не предпринимали попыток объединиться в большое государство. Во всяком случае, исторической науке такие попытки не известны.

Славянские князья

Параллельно с выборной властью у славян существовала власть князей. На первый взгляд, между народной демократией и княжеским авторитаризмом должны были возникать конфликты. Начиная со второй половины IX в., когда великокняжеская власть перейдет к Дому Рюрика, именно так и случится. Ну а пока славянские князья, близкие по крови и духу к своему народу, в целом дополняли складывающуюся картину политического народоправства.

Наши сведения по этому вопросу необычайно скудны, а их интерпретация запутана. Но в целом можно считать, что славянские племенные князья были схожи по своему положению с византийскими дуками, независимыми вождями, власть которых превышала полномочия родовых старейшин, но не достигала уровня абсолютного монарха72.

Арабский ученый-энциклопедист первой половины X в. Ибн-Русте указывал, что у славян существовал главный князь, именовавшийся титулом «раис раисов», то есть «старший», «наибольший правитель», «князь князей»73. Другой арабский ученый, Гардизи, сообщал, что славянские князья были наделены правами вершить судопроизводство и применять меры наказания к подданным (от смерти до ссылки на границы владений)74. Известно мнение, что славянские князья – вдобавок к другим полномочиям – обладали еще и религиозной властью. Не зря автор трактата «Худуд ал-алам» писал: «Послушание [главе славян] является обязательным, согласно религии». Титул «свет» или «свят», предшествовавший княжеским именам, означал «князя-жреца»75. То есть славянские князья составляли отдельную ветвь власти, ведавшую обороной, военными операциями, судом и религиозными делами. При этом они не были абсолютными властителями славянских земель и делили властные полномочия с выборным вечем – полноценным древнеславянским сенатом.

Сложившаяся у восточных славян форма политического властвования, основанная на народной демократии, развивалась с участием всех социальных слоев и политических групп общества. К величайшему сожалению, уже с середины IX в. она стала разрушаться мощными силами извне и в скором времени оказалась настолько искаженной, что о ее самостоятельном развитии не могло быть и речи.

Так что же было не так в славянском мироустройстве? Почему в начале главы я задал этот вопрос? Ведь все, что в ней изложено, казалось бы, говорит об обратном: о том, что древние славяне шли по правильному пути, создавая варварские государства на территориально-общинной основе.

На самом деле в этом отношении к ним никаких вопросов нет. Славяне предоставили возможность свободно эволюционировать своим политическим институтам. Не исключено, что через сотни лет это позволило бы им объединиться в некое подобие конфедерации или союза независимых государств и обрести силу в противостоянии любому врагу. Однако в IX–XI вв. никакого общеславянского союза не существовало. В этом, собственно, и заключалась проблема славянских протогосударств VIII–IX вв. – при всей их многочисленности, они были разъединены на части и представлялись легкой добычей для сильного агрессора.

Глава V

Куявия до начала войны севера с югом

Когда колонисты из Волыни переселялись на левый берег Днепра, часть из них не пошла так далеко на восток, как это сделали радимичи, вятичи и новгородские славяне. Нашлись и те, кто бросил якорь на днепровском берегу и связал жизнь с границей между лесом и степью.

В скором времени эти люди основали город Киев и сделали его своей столицей. Здесь, в ближайшем соседстве с кочевниками Северного Причерноморья, сформировались в качестве единого народа киевские поляне. Редко кто обращает внимание на то, что поляне были пограничным народом, из-за чего часто сталкивались со степными кочевниками.

Всего в двух днях пути к югу от Киева начиналось дикое, зловещее «Поле». Этим словом русские летописи с почтением называли огромную причерноморскую степь, страшную и опасную своим