Миф об идеальном человеке. Найди общий язык со своей тенью и отправляйся в путь к силе и свободе - Светлана Андреевна Филатова

В таком варианте человеку не удаётся достичь гармонии, постоянства и целостности личности. Соответственно, и по жизни он идёт с ощущением, что другие люди окажутся либо идеальными, либо ужасными.

Никаких оттенков и полутонов не предусмотрено.

«Идеальное Я» в подобных условиях фиктивно, потому что является не чем иным, как незрелой, цепляющейся за других пассивной частью личности, говорящей: «Посмотрите, какой я хороший, и дайте мне за это с полки пирожок!» Мы не можем считаться полностью активными и пребывающими в строю, когда задействована только одна половина нашей личности. Как и не будет считаться полностью пригодным к эксплуатации самолёт, у которого один двигатель перегорел, а второго достаточно лишь для того, чтобы пойти на аварийную посадку в ближайший аэропорт.

Или даже сравнение лучше – батарейка. У переменного тока, текущего в ней, всегда два полюса – «плюс» и «минус». Но гальванической магии не произойдёт, если убрать один из них.

Чаще всего расщепление случается в возрасте до пяти лет, когда ребёнок ещё не собрал воедино образ матери и делит её на «абсолютное добро» (кормящая, гладящая по голове, обнимающая, восхищающаяся) и на «абсолютное зло» (гневная, рассерженная, отсутствующая).

Если идеальная часть матери поддерживает исключительно хорошее, удобное для неё поведение и проявление личности ребёнка, а злая выражает абсолютный запрет на «Плохое Я» (обижаться – некрасиво, плакать – курам на смех, громко чавкать – позорить род), то ребёнку ничего не остаётся, как играть в эти игры, чтобы выжить, адаптируясь. И словно раскладывая вещи после стирки, ребёнок распределяет штрихи своей личности в разные шкафы.

Когда я с чем-то отлично справился, мне говорят, какой я молодец.

Когда я сам проявил инициативу и захотел записаться в кружок или секцию, мои начинания поддерживают.

Когда я проявил смекалку, мной искренне восторгаются.

Когда я самостоятельно попытался решить конфликт со сверстниками, но не смог, меня не ругают с воплями «Не справился?! Не справился! А я говорила…», а подсказывают, где следовало дожать.

Когда я сдерживаю свою злость на родителей, мне сообщают, какой я хороший и понимающий. Ведь обижаться на маму и папу нельзя – они говорят, что из-за того, что любят меня, я не имею на это право.

Когда я не мешаю родителям своим присутствием, мне дают право на мультик.

Когда я доедаю всё на тарелке, даже если не голоден, меня хвалят, потому что где-то в Африке дети голодают.

Когда я веду себя в соответствии с гендерными стереотипами, не дерусь, если девочка, не плачу, если мальчик, то мама публично делает мне комплименты: у неё растёт настоящий богатырь или прекрасная принцесса, и я отражаюсь в её глазах, полных восхищения.

Когда я выслушиваю проблемы матери и отца на работе, в личной жизни, с деньгами, хотя я не знаю, как им помочь, и очень тревожусь по этому поводу, мне говорят, что я их лучший друг.

Когда я остаюсь ребёнком и не взрослею, когда торможу со своим желанием самостоятельно исследовать этот мир, я получаю аплодисменты в виде маминого «Мне так хорошо, когда ты маленький и зависишь от меня, не спеши взрослеть».

Как видите, наполнение этого шкафа может быть очень разным. Полезным и положительно влияющим на принятие и становление себя и бесполезным и даже опасным для дальнейшей, взрослой жизни и целостности. Тем не менее всё это ребёнок сложит в шкаф с табличкой «Идеальное Я», а в теневой, скрытый паутиной гардероб тут же полетят «вещички» поизношеннее.

Я никогда не стану плакать даже в кабинете психотерапевта, а если такое случится, я буду извиняться за свои слёзы и говорить, что это пустая трата времени на сессии.

Я не буду злиться, потому что злятся плохие люди, и, избегая любой конфронтации, я побоюсь поднять вопрос у начальника о повышении и застесняюсь попросить таксиста открыть окно. Вдруг им это не понравится, тогда произойдёт конфликт.

Я не буду заявлять о себе миру, ведь если мир увидит меня настоящего, то явно лишит доступа к своим благам.

Я буду выслушивать проблемы всех своих знакомых, не смея вставить лишнего слова, ведь я должен быть сливным бачком для их чувств и переживаний.

Я не буду брать ответственность за свою жизнь, ведь маленьким в этом мире достаётся вся сахарная вата в зоопарке.

Всё, что меняет наше вычурно-идеальное представление о себе, становится врагом, которого нужно уничтожить, сорняком, который необходимо вырвать. И люди решительно рвут себя на части, считая, что именно так проявляется забота о ментальном здоровье.

Увы и ах, просто взять и вырвать ничего не получится. Останется рана, на месте которой вырастет нечто новое, чтобы несомненно пощекотать нервишки. Наше бессознательное слишком сильно и наделено колоссальной энергией, которая активизируется в самые неожиданные моменты жизни.

И с этим биг-боссом лучше союзничать, чем воевать.

Глава 5

Боги не подписывают соглашений

Благими намерениями вымощена дорога в ад.

Восхваление праведника, чтившего не только законы своей религии, но и законы общины, в которой он обитал, известно абсолютному большинству культур. Богословы найдут в притче собственные толкования об отзывчивости и помощи ближнему, докторам будет интересно узнать, какие именно раны самарянин перевязывал несчастному, а психолог увидит между строк посыл: «Занимайся „спасательством“, и тебе воздастся».

Впрочем, в рассказе даже не уточняется, где, когда и в каком количестве будут произведены выплаты самонаречённым спасателям. Круче притчи о добром самарянине только история Иова, который долгие годы безгрешно и сыто жил, никогда не хулил Господа, букашки не обидел и последнюю рубаху был готов снять и отдать страждущему, потому что верил в свою праведность, которая гарантировала ему божественный щит от всех бед.

Иов – человек, который самолично возложил на себя миссию Христа до того, как это стало мейнстримом. Какого же было изумление Иова, когда сначала его богатство иссякло, потом пал скот и погибли дети, а под конец тело его покрылось проказой и стало гнить. Это отвратило от него жену, которая сбежала куда подальше, проклиная и Иова, и ветхозаветного Бога, и обоих разом.

С этой минуты Иов остаётся один на один с собой – тем собой, который был убеждён: за поощряемым поведением и поощряемыми помыслами всегда следует божественная взаимность. И мы можем лишь догадываться, мечтал ли Иов втайне стать холостяком, но, голый и на живую соскребающий с себя кожу,