Я прав - вы заблуждаетесь - Эдвард де Боно

В течение двадцати четырех столетий мы вкладывали все наши интеллектуальные силы в развитие логики рассуждений, а не логики восприятия. Однако в жизни человека восприятие занимает гораздо более важное место. Почему же мы допустили такую ошибку?

Возможно, нам казалось, что восприятия не столь уж важны, что ими можно управлять посредством логики и рассудка. Нас смущали присущие восприятию расплывчатость, субъективность и переменчивость, и потому мы искали убежища в абсолютах истины и логики. В определенном смысле греки придумали логику, чтобы придать смысл восприятиям. Мы довольствовались тем, что отдали восприятие на откуп миру искусства (театру, поэзии, живописи, музыке, танцу), тогда как рассудок занял прочное место в науке, математике, экономике и государственном управлении. Мы никогда не понимали восприятие.

Все названные причины вполне законны, но последняя из них занимает особое место. У восприятия есть своя собственная логика. Она напрямую основана на поведении самоорганизующихся паттерн-систем, которое совершенно отличается от поведения настольной логики, орудиями которой являются рассудок и язык. Истина, заложенная в восприятии, отличается от истины, сконструированной разумом.

Никогда прежде в истории не подходили мы так близко к пониманию системы и неврологической основы восприятия, как сейчас. Никогда прежде в истории не были мы готовы осмыслить логику восприятия. По этой причине у нас не оставалось другого выбора, кроме как игнорировать восприятие.

Когда бы нам ни приходилось вплотную иметь дело с восприятием, мы находили убежище в классической логике, которая дарила нам определенность. Вот почему книга «Разум Америки: конец» («The Closing of the American Mind») является такой старомодной и реакционной. Она предлагает возврат к тем привычкам мышления, которые привели к упадку цивилизацию, вместо ориентации на восприятие. Философ, оперирующий средствами языка, не имеет шансов, поскольку понимание восприятия подразумевает понимание самоорганизующихся систем.

Не осознав и не осмыслив ценность восприятия, мы позволили грубым средствам языка исказить и затем закрепить в нашем сознании искаженное представление о мире. Замечательные свойства языка в качестве описательного инструмента, тем не менее, делают его слишком грубым приспособлением для работы с восприятием. Поскольку мы умеем описывать сложные ситуации, нам не требуется совершенствовать наши паттерны восприятия. Ложные дихотомии и надуманная определенность, свойственные языку, также не способствуют навыкам обращения с восприятием.

Наша привычка распределять все по категориям, лежащая в основе языковой логики, автоматически придает определенную окраску нашему восприятию. В преступниках мы стараемся с ходу различить преступные черты.

Мы отдали восприятие на откуп миру искусства. Справилось ли искусство с возложенной на него задачей? Искусство, безусловно, осуществило большие перемены в настроениях и эмоциональных переживаниях масс, что можно сказать и про революции. В лучшем случае искусство является догматичным, эксцентричным и пропагандистским. Оно дает выход восприятиям, которые могут быть новыми и ценными, однако оно не сумело предложить инструмент для изменения восприятий. Оно может продолжать с успехом вносить большой вклад в развитие культуры, однако не будем делать вид, будто оно выполняет сколько-нибудь значительную роль в сфере восприятий. Нам необходимо изучить логику восприятия и соответствующие инструменты, чтобы научиться расширять и изменять восприятия. Просто осуществлять функцию потребителя пропаганды тех или иных восприятий, какими бы ценными они ни были, недостаточно.

Со временем компьютеры будут выполнять все логические операции и обработку необходимых нам данных. В связи с этим резко возрастут требования, предъявляемые к нашим перцепционным[10]навыкам. То, что мы загружаем в компьютер, целиком зависит от нашего перцепционного выбора и технического образования. Каким бы «умным» ни являлся компьютер, результат его работы никогда не будет лучше, чем наш перцепционный ввод данных. Ценность любой эконометрической модели зависит от того, из каких компонентов она состоит, всех связей и параметров внутри нее. Все это вопрос восприятия, подкрепленного измерениями, коль скоро перцепционный отбор был осуществлен.