Как мы умираем. Конец жизни и что мы должны о нем знать - Роланд Шульц

В больнице в пригороде после смерти обычно следует вызов через переговорное устройство, в обеденный перерыв раздается писк пейджера, но в паллиативном отделении врач получает сообщение о смерти старым способом. Взгляды медсестер. Пламя свечи.

Труп под строительными лесами осматривают молодой полицейский и пожилой врач. Две стороны, которые занимаются подобными случаями в этой федеральной земле: служба по расследованию преступлений и служба по осмотру трупов. Почему это всегда случается вечером?

Ваши близкие звонят врачу, который знал вас при жизни и перед смертью. Короткие гудки. Автоответчик. Врача нет на месте, но он оставил на такой случай указания. Сказал, что необязательно вызывать скорую помощь для освидетельствования. Она нужна в экстренных случаях, а ваша смерть была ожидаемой. Во многих федеральных землях врач скорой помощи может только констатировать смерть, осмотр тела не входит в его обязанности. Поэтому ваши близкие набирают номер, по которому всегда — и в Баварии, и в Гессене, и в Берлине, причем круглосуточно, — можно дозвониться до врача: 116117.

Она сидит на заднем сиденье такси, мобильный телефон вибрирует. СМС. С центрального пункта. Имя. Ваше. Адрес. Ваш. И код. Коды бывают разные, но в этой местности сначала две цифры, потом буква. Буква — степень срочности, она бывает трех видов: А, В и С. За цифрами скрывается клиническая картина. Боль и колики — цифра 7, грипп и другие инфекции — 6, и т. д. для самых распространенных жалоб. Есть два специальных кода. 0 — выезд по тревоге, например, когда врач нужен полиции для осмотра арестованного. И 10. Вы — это 10. Первый шаг на пути: ваша смерть получает идентификатор.

Она пробегает глазами СМС, читает ваше имя, видит код 1 °C, смахивает сообщение, говорит: «Осмотр трупа. Может подождать». Она врач, ее зовут доктор Б. Ей под тридцать. Мускулистая брюнетка. У нее две дочери и муж, который обеспечивает надежный тыл. В свободное время она любит заниматься альпинизмом, но свободное время бывает редко. Она работает в клинике, которая принадлежит двум старшим коллегам. В ее обязанности входят выезды по вызовам, так называемая экстренная помощь по страховым случаям. Но такое выражение лучше не использовать, оно наводит на мысль о враче скорой помощи. Она не врач скорой помощи, а сотрудница службы помощи пациентам, когда большой срочности нет: слишком болен, чтобы ждать следующего приема у лечащего врача, но не слишком болен, чтобы вызывать скорую помощь. С дежурствами дело обстоит так. Одни врачи ездят сами, другие поручают это подчиненным. В клинике, где работает доктор Б., начальство считает выезд по вызову хорошей практикой для молодого врача. Да и деньги не помешают. Так что ездит доктор Б.

Она уже несколько часов колесит по городу и сельской местности. Мелькают жилые кварталы, улицы и палисадники, сливаясь в размытую картину, словно кинофильм за окном такси. Сегодня доктор Б. занимается стандартными случаями: люмбаго, лихорадка, несколько пациентов, которым нужен не столько врач, сколько собеседник. Она устало откидывается на спинку сиденья. Она посетила уже больше десяти пациентов, еще один ждет. Телефон снова вибрирует. 5С. Желудочно-кишечный тракт. Она смотрит в окно. Рядом лежит медицинская сумка. Там минимум вещей. Стетоскоп. Тонометр. Несколько шприцев. Лекарства. Одноразовые перчатки. Из бокового кармана торчат серые бумаги. Это свидетельства о смерти.

Свидетельство о смерти — самый важный документ для мира мертвых, он важнее, чем паспорт для мира живых. Без свидетельства о смерти умершего не положат в гроб, не переместят из дома в катафалк. Тело нельзя перевозить, нельзя хоронить. Без свидетельства о смерти умерший — ничто. В Германии существует несколько разновидностей этого документа. В Гессене и Берлине он называется справкой о смерти, в Тюрингии и Бранденбурге — свидетельством о смерти, а в Сааре под этим термином скрывается предварительное заключение о смерти, выданное врачом скорой помощи. В других федеральных землях по меньшей мере в этом пункте достигнуто согласие. В Бремене и Баварии, Нижней Саксонии и Северном Рейне — Вестфалии, в Саксонии и Шлезвиг-Гольштейне — везде документ называется свидетельством о наступлении смерти. Но такой разнобой в терминах наблюдается только в рабочих документах; все специалисты, от врачей до работников ритуальных служб и чиновников, говорят просто «свидетельство».

«С этим свидетельством такая волокита», — рассказывает доктор Б. У нее с собой 4 экземпляра, строгой красотой они напоминают бланки выпускного экзамена в школе. Четырех хватит. За смену не бывало больше двух смертей. В больницах и хосписах врачи сами справляются с осмотром тела. Для случаев, о которых пишут в газетах, например, когда соседи по лестничной клетке вдруг почувствовали странный запах, есть служба патологоанатомов — врачей, которых вызывают только на осмотр трупов. Остаются умершие в домах престарелых и умершие до́ма. Это не так уж много. Сейчас редко умирают дома. «Большинство пациентов перед смертью попадают в больницу», — говорит доктор Б. Но сегодня ей предстоит случай 1 °C — после того, как она закончит с пациентами. Это ее право: сначала живые, потом умершие. Точный порядок регулируется законодательством федеральных земель, но есть общий момент: осмотр тела необходимо произвести незамедлительно — да, да, опять это слово. Так что у доктора Б. еще есть время завершить работу с живыми. Потом она отправляется к вашему телу.

В доме престарелых у шоссе доктор входит в комнату умершей старушки, все медицинские документы уже подготовлены.

В детском паллиативном отделении врачу документы не нужны. Он знает малыша и может по памяти воспроизвести его историю болезни. Л., 5 лет, лимфобластный лейкоз. Но врач все равно заглядывает в документы. Такова инструкция.

Под строительными лесами врач-патологоанатом может полагаться только на свои впечатления. Обнаружен труп мужчины. Имя неизвестно. Возраст неизвестен. История болезни неизвестна.

Люди, скорбящие у вашего тела, вздрагивают. Звонок в дверь.

Доктор Б. звонит еще раз. Это всегда напряженный момент. Она не знает, кто ждет ее за дверью. Сдержанная супруга. Потрясенный сосед. Плачущие родные. Она здоровается, представляется, входит.

Она научилась еще в прихожей угадывать, что ее ждет. Где-то безупречная чистота. Где-то пахнет сигаретным дымом. Чаще всего ее окружает атмосфера старой, давно обжитой квартиры. Темные стены, приглушенный свет. Слишком много одежды, мебели, безделушек. Тепло, уютно. В спальне лежит умерший, который кажется нарисованным. Истощенное тело. Руки и ноги как соломинки. На лице печать старости и болезни. Она бы только порадовалась за этого человека, который встретил смерть, но не показывает эмоций. Она никогда не показывает, что у нее на душе. Это ее маска уважения. «Что бы ни случилось, всегда нужно надевать маску