Спасите игру! Ведь жизнь – это не просто функция - Кристоф Кварх

Затем этот игровой процесс узнавания возможностей распространяется на отношения с родителями, братьями, сёстрами и другими живыми существами. Он продолжается до тех пор, пока каждый не установит для себя, что можно, а что нет. «Самоорганизуемое обучение с внутренним подкреплением» — как говорят специалисты по психологии обучения; они-то поняли, что именно этот способ познания оказывает решающее влияние на то, насколько хорошо освоится в мире ребёнок или детёныш. Но каков способ этого обучения? Этот способ — игра. А отчего ребёнок может потерять эту способность к самостоятельному обучению? Он теряет её, если ему постоянно что-то преподают, если занимаются его «ранним развитием», так что у него не остаётся времени поиграть.

Мы вас ещё не убедили? Ладно, тогда ещё кое-что, но только коротко, ведь это центральная идея всей книги.

Четвёртое: если бы не было этой возможности пробовать себя в игре — не было бы и творческих способностей. Снова и снова обдумывать то, что уже и так дано, мы все можем.

У некоторых это особенно хорошо получается, если их заставляют или если им за это платят. Но ведь если мы только и делаем, что улучшаем, дополняем или достраиваем то, что уже и так есть, ничего по-настоящему нового в мире не появится. Окно останется окном, сколько ни снабжай его тройным вакуумным стеклопакетом и пятикамерной герметичной пластиковой рамой. По-английски это называется linear innovation, линейная инновация, простое улучшение уже имеющегося. По-настоящему интересны так называемые прорывные инновации, breakthrough innovations, то есть и вправду новые, креативные решения. Таким было, например, открытие альфа-хеликс-структуры ДНК, или теории относительности, или ракетного двигателя, или двигателя внутреннего сгорания.

Если мы пожелаем выяснить, как так получается, что люди всё же иногда приходят к совершенно новым, ранее не мыслимым решениям, то будем всё время натыкаться на один и тот же феномен: решающая идея приходит не за письменным столом, и не когда сроки поджимают, а рано утром, в полусне, или во время послеобеденной прогулки, или вечером, под душем. То есть там и тогда, когда расслабленный мозг может проигрывать то одну идею, то другую, пока не сложится подходящий образ. Внезапный и спонтанный прорыв в новое происходит благодаря предшествующей ему игре мысли.

Что ж, продолжим разметку нашей игровой площадки и забьём пятый, и последний важный колышек: без игры нет красоты. Художники играют красками, музыканты играют на своих инструментах, поэты играют словами, танцоры — шагами, а скульпторы играют с глиной и мрамором. Осветим искусства ярким светом — и мы увидим, что это игровые пространства, которые дают возможность так оформить мир, что мы начинаем чувствовать себя в нём как дома, можем принять его и назвать добрым, можем стать в нём счастливыми. Там, где нас настигают подобные переживания, мы не просто чувствуем осмысленность нашей жизни и осмысленность мира. В эти моменты нас охватывает счастье — то самое счастье, о котором Герман Гессе сказал однажды, что мы чувствуем его, когда «поём в хоре сфер, танцуем во всемирном хороводе, смеёмся вместе с вечно смеющимся Богом»^[1], то есть, возвращаясь к нашей теме, когда мы участвуем в игре Жизни. Ведь как ни посмотри — что вызывает в нас душевный трепет, как не красота и поэзия, грация и стройность? А не в игре ли мы переживаем все эти состояния? И разве не останавливается тогда время? И не живём ли мы самой живой жизнью именно тогда, когда вживаемся в великие игры наших художников, но в особенности, когда мы сами играем и, играя, творим красоту, преодолеваем границы реальности, погружаясь в пучину светящихся красок, повествуя об иных мирах или создавая мелодии, которые нас самих заставляют петь. Игре обязаны своим существованием не только полезные приспособления, техника и технологии, но и весь необъятный мир искусства.

Нидерландский культуролог Йохан Хейзинга показал, что при ближайшем рассмотрении вся наша культура есть не что иное, как грандиозная игра; что культурное развитие человечества можно понять как продукт всё усложняющейся, всё более прекрасной игры; и что оно подвергается опасности, когда другие, тонко маскирующиеся под игру силы, такие как экономика и наука, захватывают или колонизируют культурное и художественное пространство игры^[2]. В качестве предателей игры постоянно выступают и мировые религии. А ведь духовность изначально происходит из духа игры, который лишь позже был вытеснен неумолимой серьёзностью религиозного благочестия, и по сей день доставляющей нам столько проблем. Древнегреческий философ Платон ещё мог в полном согласии с духом вдохновлённой олимпийской мифологией античной мудрости сказать, что нельзя человеку лучше провести свою жизнь, чем без устали играя во славу богов.

* * *

Но бог с ними, с богами. У того, кто до сих пор убеждён, что встречать тяжкую серьёзность жизни, вооружившись пылкой серьёзностью игры, не имеет смысла, мы просим прощения: мы так долго занимали ваше драгоценное время, чтоб не сказать — пытались с ним играть. Но тех, кто хочет поиграть и пуститься вместе с нами в обещающее массу открытий путешествие среди тех широчайших возможностей, что открываются перед человеком там и тогда, где и когда у него есть время для игры, — мы сердечно приглашаем к дальнейшему чтению и к дальнейшему размышлению.

Что вас ожидает? В первой главе нашей книги слово берёт наука. Мы отправимся исследовать глубинные структуры жизни и Вселенной. На этом пути нам предстоит сделать удивительные открытия и убедиться, что описание мира как огромной игры вовсе не будет ошибочным.

Этому учат уже античные философы, к которым мы обратимся за консультацией во второй главе. Удивительно, как близки друг другу высказывания древних мудрецов и современных учёных, когда речь заходит об игре. Это верно по меньшей мере для тех мыслителей, которые много думали об игре. С этими мастерами игры — Ludi magistris — стоит побеседовать: они в состоянии объяснить нам, почему спасти игру, когда она в опасности — это хороший совет.

Взгляд в прошлое обостряет видение настоящего. В третьей части книги мы выдвигаем тезис: далеко не всё, что в наше время называется игрой и продаётся как игра, на самом деле есть игра. Как и все изобретения человечества, игру можно предать, можно злоупотребить ею, можно её инструментализировать и использовать с определёнными целями и в определённых видах. Не случайно тем, кто, играя, ищет собственной выгоды и нарушает в свою пользу правила, дети говорят: «Так нечестно!» Когда в наши дни то, что называется игрой, нацелено подчас не на то, чтобы выиграть или проиграть, а на выигрыш и проигрыш; когда homo oeconomicus (человек экономический) вытесняет homo ludens (человека играющего), то есть когда экономический интерес завоёвывает мир игры настолько, что она переформатируется и становится потребительским товаром, как это происходит в большом спорте или в казино, тогда мы уже имеем дело не с настоящей игрой. В таком случае получается, что кто-то сделал из игры бизнес, превратил её в смертельно серьёзное дело. Здесь нам станет ясно, насколько своевременен призыв спасти игру. Без преувеличения можно сказать: на кону стоит наша жизнь, на кону стоит наша культура. На кону стоит всё.