Психический мир будущего - Виктор Павлович Самохвалов

же остаётся достаточно устойчивой величиной. Множество фактов свидетельствует о том, что эта устойчивость (около одного процента для шизофрении, столько же для расстройств настроения и эпилепсии) может быть объяснена генетическими механизмами подверженности заболеванию, и это касается прежде всего больших психозов: то есть шизофрении, эпилепсии, аффективных психозов. Возможные отклонения от постоянного уровня объясняются не только воздействиями среды, но могут интерпретироваться и как результат повышения степени кровного родства, эффектом родоначальника и другими генетическими процессами. Наиболее заметны эти отклонения в изолятах, где высокий уровень кровного родства поддерживается за счёт религиозной, географической или культурной изоляции. Таковы, в частности, изоляты с высоким риском развития эпилепсии в странах Средней Азии и на территории Кара-Калпакии, шизофрении — на острове Борнхольм.

Внешние различия в особенностях форм проявления психозов пытались связать с деятельностью одного гена, малого и большого количества генов и мутаций. Вероятно в основе разнообразия болезней лежит их генетическое разнообразие. Диагностика психических заболеваний в клинической психиатрии, в принципе, основана на диалоге психиатра и его пациента. До последнего времени психиатры чаще анализировали именно речь, почти не уделяя внимания поведению и внутреннему смыслу речи. Переживания пациента в процессе общения относятся к одной из диагностических шкал международной классификации болезней (/CD), принятой в Европе, или американской диагностической системе (DSM). Особое место в постановке диагноза уделяется объективным методам (электроэнцефалограмме, компьютерной томографии, некоторым биохимическим тестам) и психологическому исследованию, но все они играют вспомогательную роль.

Впервые вопрос об объективных критериях болезни, которые можно обнаружить в поведении, поста вил D. Ploog (1964), являвшийся директором Института психиатрии Общества Макса Планка, а затем White (1974). Ploog мечтал построить классификацию душевных болезней только на основе анализа поведения человека, например симптомов мимики, позы, жеста и таких простых рефлексов, которые бы не вызывали разногласий у других специалистов. В своём институте он организовал приматологическую лабораторию и пытался сравнивать поведение высших обезьян и человека.

Интересно, что глава Ploog, посвящённая этой проблеме, была исключена из русского перевода руководства по клинической психиатрии, выпущенного в СССР в 1967 году (Gruhle, Jung al). Это странное обстоятельство связано с тем, что учёный пытался сравнить поведение душевнобольных с некоторыми особенностями поведения приматов, что было в те времена идеологически неприемлемо: все как будто забыли, что сам Дарвин считал одним из доказательств эволюции человека наличие переходных форм поведения, которые видел в душевных болезнях, в основном в олигофрении (микроцефалии). Однако в дальнейшем процесс диагностики поведения значительно продвинулся благодаря описаниям цепей поведения, связанных с конкретными участками мозга. В 1977 году, используя достижения этологии человека как науки, McGuire и Fairbanks разработали теоретическую систему этологической психиатрии, главной диагностической и терапевтической перспективой которой являлось использование этологических (неэкспериментальных) методов.

Вслед за этим McGuire и Essock-Vitale (1981; 1982) демонстрируют возможность объяснения причин психических заболеваний и аномального поведения с позиций эволюционной биологии. В принципе, они утверждали, что на психические заболевания можно взглянуть с точки зрения эволюции человека. Являются ли психические заболевания доказательством существования промежуточных звеньев в эволюции человека? Может быть они являются «платой» за технологический прогресс? В какой мере «задержанные» в своём развитии культуры можно считать нормальными? Для того, чтобы ответить на эти вопросы, следует понять, какое место в эволюции человека играют душевные болезни, насколько они значимы для эволюции культуры и подчиняются ли они закону «платывыигрыша».

«Группа аномального поведения» — очень широкий и неопределённый термин. Наиболее отчётливые признаки (симптомы) аномальности обнаруживаются в больших психозах, к которым относится эпилепсия, шизофрения и аффективные психозы.

Эпилепсия характеризуется пароксизмальными состояниями (припадками), психозами и сопровождается типичными изменениями энцефалограмм и неврологическими проявлениями. В её основе лежит органический очаг в головном мозгу. У значительного числа пациентов по мере течения болезни заметны изменения личности — они становятся скрупулёзными, педантичными, стремятся к детализации, к тому же у них бывают эпизоды раздражительности (дисфории). Наиболее частой причиной эпилепсии является черепно-мозговая травма, но для возникновения болезни важна также предрасположенность именно к судорогам (пароксизмальная готовность). Иначе говоря, один человек может потерять в результате операции половину мозга и у него не будет эпилепсии, но у другого в результате малейшей травмы она развивается.

У животных моделью этой болезни являются судороги от резкого звука; такого же рода модели могут наблюдаться у человека на дискотеке или в местах большого скопления народа, например на спортивном матче. Сама болезнь протекает в форме судорожных приступов, выключений сознания разной глубины, психических феноменов и психозов с религиозными и мистическими переживаниями. К кругу эпилепсии относится истерия и истерики, эпилептоиды и особые реакции на стресс (например ло’у, миррири, амок и другие специфичные для этносов реакции на оскорбление). Вероятно, при эпилепсии происходит высвобождение чрезвычайной активности мозговых центров и приступ сопровождается значительным выделением внутренних токсинов. В связи с какими преимуществами эпилепсия не подвергается отбору?

Тенденция к аккумуляции, систематизации и устойчивости составляет один полюс болезни, разрушения и изменения сознания — другой. Первая тенденция важна для систематизации культуральных ресурсов, например, она реализуется в такие внешние носители памяти, как музеи, библиотеки, архивы. То есть феномены аккумуляции в культуре могут рассматриваться как позитивные выигрыши эпилептических генов, противопоставленные деструктивности. Обе тенденции прекрасно заметны в творчестве Ф. М. Достоевского, в котором вязкая систематизация сочетается с ярким пароксизмом поведения героев. Эпилептические расстройства сознания с переживаниями левитации, магичности, религиозности, сверхсознания, экстаза и ужаса, а также сходные с ними истерические состояния с ощущениями перевоплощения совершенно напоминают мифологическое мышление и эксплуатируются новыми религиозными культами, поскольку в изменённое состояние сознания можно войти с помощью некоторых психотропных и наркотических веществ, голодания, частого и регулируемого дыхания, ритмического звука, ритмического продолжительного танца, медитаций. Эквиваленты этих расстройств помогают расширить представление о мире и дистанцировать переживания. Многие проявления приступа напоминают поведение новорожденного или воспроизводят сам момент родов.

Шизофрения является группой психических расстройств функционального типа, то есть в их основе нет отчётливого органического поражения мозга. Наиболее типичны для неё так называемые симптомы первого ранга по К. Schneider (1957). Это, в основном, расстройства восприятия и мышления, которые сочетаются с изменениями эмоций (холодностью и сверхчувствительностью) и воли (снижением энергических возможностей). Болезнь может протекать непрерывно, но возможны и длительные улучшения и выздоровление. Описано четыре формы болезни: кататоническая, гебефреническая, простая, параноидная. Первые три называют «ядерными» формами. Кататония характеризуется состояниями застывания (ступора) или нецеленаправленного возбуждения, а также сноподобными состояниями (онейроидами), в которых человек посещает иные космические или подземные миры. Гебефрения характеризуется нарушениями влечений (сексуального, пищевого и т. д.), дурашливостью, расторможенностью, клоунадой, передразниванием. При простой форме чаще характерен уход человека в мир фантазий, возникает иная логика мышления и нарастают нарушения